Магия чувств

– Как выяснилось, она маг воздуха. Слабенький, но вранье определить может. Так что схема работы меняется. Будете теперь брать ее с собой на сложные дела, понятно?

Ирек Аран, Барсет Кареш и Лорн Годор посмотрели на меня. Потом на начальника.

Друг на друга…

– Чуешь вранье? – удивился Ирек. – А проверить можно?

Я хмыкнула, стараясь держаться максимально независимо. Проверять он будет… да на здоровье!

– Запросто. Я тебе задаю вопросы, а ты на все отвечаешь «да». Или «нет». А потом определю, где ты соврал.

– Лучше пусть Лорн спрашивает, а ты определишь.

Я пожала плечами.

– Минуту… – впилась глазами в Ирека. Ага… – Поехали?

Лорн даже из-за стола вылез.

– Ирек, ты с Деллой целовался?

– Нет.

– Правда.

– А в «Голове оленя» обедал?

– Нет.

– Врет.

– Наследство получал?

– Нет.

– Врет.

– В кости играешь?

– Нет.

– Правда.

– Устриц любишь?

– Нет.

– Правда.

– А ел?

– Так он не с любви, а по необходимости, – фыркнула я.

Ирек покраснел.

– Да ну тебя…

– Угадала? – уточнил начальник.

– Вообще все верно.

– Правда, – прокомментировала я.

Мужчины зафыркали.

– А я-то думал, с чего ты такая удачливая? – прищурился Лорн.

– С того самого. И что? Кто-то умнее, кто-то сильнее, а у кого-то вообще глаза красивые, – отрезала я. – Что есть, тем и пользуюсь.

– А теперь все попользуются, – отозвался Барсет. – Не жалко?

– Да и не было жалко. – Я развела руками. – Не смотрели б вы волками и не пытались бы сожрать, я бы и скрывать не стала. Дело-то житейское.

Мужчины фыркнули, переглянулись, и Барсет заговорил первым:

– У меня тут одно дело организовалось. Может, поможешь?

– А потом мне, – согласился Ирек.

Я кивнула.

Работа так работа. Тем более полезная и нужная.

* * *

Барсет передвигался по столице верхом. Для меня лошади не отыскалось, и пришлось сесть на коня позади него. Обхватить за пояс, и нормально.

Главное, ехать не очень быстро, а то и лошади тяжело, и самой можно свалиться. Все же не привыкла я верхом ездить, не аристократка. Да и где в лесу коня гонять? Разве что в деревне, но там не такому научишься. Охлюпкой ездить, например, сколько угодно, а вот правильной посадке, осанке, поведению… Вета как начала перечислять, мне дурно стало. Еще и костюм для верховой езды специальный, и седло…

Ох, мамочки!

– Что там за дело? – спросила я. Можно бы и молча ехать, но… – Давнее?

– Я уж дней десять бьюсь. Там… пакостно там, – просто ответил Барсет. – Понимаешь, есть семья. Муж, жена, трое дочерей. И с ними еще мать мужа живет. Все хорошо, все замечательно, муж – купец не из последних, деньги домой приносит, любовниц не держит, по борделям не ходит. Все друг друга любят, ценят, уважают, сплошное благолепие и красота. А потом в один прекрасный день падает муж с лестницы.

– Спьяну?

– Да кто ж его знает? Винищем от него разило, но… есть и еще одно. Он в халат был одет, вот на халате масляное пятно обнаружилось. Домашние тапочки чистые, лестница чистая, все чистое… Бабы в один голос утверждают, что любили мужа и отца без памяти, ревмя ревут… И ты понимаешь, мать мужа тоже это утверждает.

Я хмыкнула.

Да, будь она мать жены, там все понятно, родная кровиночка – это солнышко, а мужа и убрать можно, чтобы не заслонял. А вот мать мужа? Прикрывать убийцу родного ребенка?

Странно как-то.

Обычно все бывает наоборот… я вспомнила мать Миха, свою несостоявшуюся свекровь… Та бы меня за один взгляд в речке притопила, что уж там о чем-то серьезнее говорить?

– Ее не запугали? Ничего такого?

– Ты знаешь, нет. Я с таким сталкивался, умею различать. Увидел бы. Страх как любовь, как ненависть – есть чувства, которые не спрячешь.

Тут я с ним была согласна. Но вдруг?

– А если страх не за себя? Или шантаж?

– Не знаю. Для того ты мне и нужна, чтобы до конца разобраться с этими бабами, пока меня с ума не свели. А еще там лестница чистая, аж выскоблена. И перила, и все остальное… знаешь, она резная, так вот, ощущение, что кто-то над ней месяц стоял. Ни пылинки в завитушках.

Как тяжко вытаскивать пыль из резьбы, я знала. О, это опять-таки не преступление.

– Может, тоже вымыли?

– Всякое в жизни бывает…

– А в остальном доме там как? Может, тоже все вылизано?

– Да нет. Я даже паука в одном месте увидел, спросил, так бабка, мать мужа, отговорилась: мол, к деньгам. В гостиной он к деньгам, ага, а лестницу всю выскребли.

Я задумчиво почесала нос кончиком пальца. Странно, конечно, но что в этом удивительного? Хотя…

– Лестница с двух сторон резная, с одной?

– С двух.

– Есть возможность веревку натянуть?

– Пожалуй, что и есть. И гвозди для этого заколачивать не придется.

– Масло, веревка, лестница…

– И серьезный сговор, иначе тут никак.

– А наследство кто получит?

– Девчонкам приданое поделят на троих, что жене, что матери там такие крохи достаются…

– Так, может, у кого из девчонок любовь стряслась?

– Поди разбери этих баб, – искренне ответил Барсет, – вы ж такие… сами придумаете, сами поверите, сами обидитесь, сами мстить начнете. Пока до правды докопаешься, озвереешь. Но вроде там еще малявки – старшей пятнадцать, младшей двенадцать…

– Для деревни возраст почтенный. В нем уж замуж выдают, – задумалась я.