Магия до востребования

— Постой, а вот это уже не сейчас. Позже. Поговорим сперва, ага? Итак, в прошлый раз мы остановились на том, что ты ответил, будто не знаешь, отчего это вокруг эдакая вакханалия насилия закручивается. Нет, ты не врал, — Георгий Ростиславович взмахнул рукой, останавливая готового начать протестовать Ивана, — я ни в чем тебя не упрекаю и тем более не подозреваю. Просто говорил ты как-то неуверенно, будто еще и сам не до конца осознал, что происходит. Но ведь что-то же происходило, верно? Я ведь не ошибся? — шеф испытующе взглянул в глаза подчиненного.

— Короче, Вань, давай-ка выкладывай все свои непонятки, и вместе покумекаем, что к чему. Договорились?

— Хорошо, — Вакулов глубоко вздохнул и, вытянув из кармана потерявшую былую форму пачку сигарет, позаимствованную у одного из отправившихся в мир иной пленителей, вопросительно взглянул на начальника.

— Да кури, какие проблемы… — шеф вытащил из шкафа раритетную пепельницу с зависшим на изогнутой стеле истребителем с красными звездами на крыльях: насколько помнил Вакулов (очень так смутно помнил: веком не вышел), производились подобные еще в стародавние советские времена. — Зажигалка есть?

— Нету, — смутился Иван, — одежда-то чужая. Блин, Ростиславыч, мне бы переодеться, а? Совсем из головы вылетело. Обувь-то — хрен с ней, но джинсы и свитер… — он оттянул пуловер, демонстрируя начальнику темные пятна уже подсохшей крови. Чужой

крови.

— Твою мать, — почти ласково сообщил шеф, разглядывая бурые разводы. — И с этим ты приперся сюда… Переодеться ему сейчас приспичило, а? Красна девица институтка нашлась! Забыл, что такое чужая кровь? Ладно, — принял он решение, — скидывай шмотки. Все. Живо. И бросай на пол. Сигареты туда же!

— Прямо здесь?

— Нет, мля, в операторскую выйди — и там. Быстро, я сказал! Мог бы и раньше вспомнить! — шеф вышел в смежную с кабинетом комнату, вернувшись с роскошным, прямо-таки «барским» махровым халатом в руках. — Иди в душ, — он кивнул в сторону санузла, — и мойся. Тщательно, как перед первой брачной ночью. Мыло потом спустишь в унитаз, воду в кабинке оставишь включенной, пусть протечет, трубы промоет. Полотенце… ладно, следовые количества ни один маг не нащупает. Все, вперед…

Последним, что увидел Вакулов, заходя в душ, была совершенно фантасмагорическая картина: шеф, напялив на руки хирургические перчатки, собственноручно

запихивал трофейную одежду в черный полиэтиленовый мешок. Вот и удостоился он чести, чтобы сам шеф за ним прибирал…

… — С легким паром! — язвительно поприветствовал шеф завернутого в халат Вакулова минут двадцать спустя. — Хорошо ль в директорской баньке попарился? Все сделал, как я сказал?

— Да все, конечно, — смущенно потупился Иван. — Будто сам не понимаю! Протормозил просто, уж простите дурака. Столько всего произошло…

— Ладно, садись уж, тормоз, — шеф, как ни странно, был настроен вполне благодушно.

— Держи, — по полированной столешнице скользнула початая пачка «Собрания-Элит», сверху шлепнулась классическая позолоченная Zippo, похоже, настоящая,

даже без буквочки R в названии. Интересно, откуда у него? Вроде ж уже лет двадцать как не курит?

— Вот ты и узнал маленький секрет любимого фюрера, — усмехнулся шеф. — Так что давай уж и мне сигаретку, что ли. Мы же с тобой вроде еще ни разу вместе не дымили? — он подкурил от протянутой Иваном зажигалки и пододвинул стакан с водкой:

— А вот теперь — пей. Как там Суворов говорил, Александр который, не Виктор? «Последнюю рубаху продай, но чарку после бани выпей»,[13] так, что ли? Вот и выпей, поскольку у тебя сейчас не то что рубахи, но и, пардон, портков не осталось. И знаешь что, Ванюша? Давай-ка начинай рассказывать. Подробненько так и о-о-очень обстоятельно…

— Хорошо, Георгий Ростиславович, — кивнул головой слегка окосевший Вакулов, выпуская в потолок струйку ароматного дыма, — рассказываю. Началось все с одного странного сна о событиях Великой Отечественной войны…

… — Ага, значит, всего три эпизода? — задумчиво, будто понимая, о чем речь, переспросил шеф. — И твои ощущения были?..

— Ну да, разными… — Вакулов закурил новую сигарету. — В первый раз я был просто, ну, сторонним наблюдателем, что ли, во второй… во второй, когда загорелась БМП, мне было больно, очень больно, словно внутри горел я сам. А вот в третий…

Вакулов замялся, неожиданно осознав, что попросту не знает, как объяснить свои недавние ощущения:

— А вот в третий… в третий раз я сам стал участником событий, понимаете? Я, именно я, был командиром сожженного из гранатомета танка. И, что самое странное, механик-водитель слышал именно меня — меня, а не своего лейтенанта! Я помню, как искал «Кокон» в кармане, помню свой страх, когда не нашел его. Думаете, я сошел с ума?