Магия грез

Гроссмейстер учился у колдуна в Лондоне, а позже украл у него бесценные копии страниц, вырванных из «Синсар Дабх». Копии он позже передал Бэрронсу в обмен на краткий курс друидских искусств, в которых преуспел благодаря интеллекту и глубокому пониманию космоса, оставшимся в нем от Фейри.

— Почему Бэрронс просто не отнял у тебя страницы?

— В то время у нас были общие цели. Он не убивает никого, кто в будущем может оказаться ему полезным.

Корыстный до мозга костей. Вполне правдоподобно.

— Кто он такой?

— Лучше подумай о том, кем он не является. Он не тот, кто преследовал меня за то, что я сделал с тобой. Разве это не говорит тебе о многом, МакКайла? Ты для него — всего лишь инструмент. Его инструмент снова работает. Он доволен.

— Как страницы были вырваны из «Синсар Дабх»? — Я быстро сменила тему. Если игнорировать нож, только что вонзившийся мне в сердце, он ведь может и исчезнуть.

Гроссмейстер пожал плечами. Он не знал. Страницы сделали свое дело. Теперь он хотел получить оригинал. Он продолжал собирать всю силу, до которой мог дотянуться. Охотники научили его есть низших Невидимых, чтобы защитить хрупкое смертное существование.

— Почему они помогают тебе?

— Я обещал им свободу. И я им ее дал.

Он был героем для Невидимых, сказал он мне, и вскоре Видимые тоже признают его. Да, он не подчинился их Королеве. Как и множество других, хотя никого больше не наказали так жестоко. Разве его преступление заслужило смертного приговора? Были Видимые, которые чувствовали то же, что и он, и хотели возвращения древних путей. Его единственное преступление заключалось в том, что он попытался дать своим собратьям то, чего многие из них так давно желали. Его следовало бы наградить за то, что он заслонил собой собратьев. Даже люди противились такому жуткому наказанию, хотя их до смешного короткая жизнь ничего не стоила. Он же потерял вечность за одно нарушенное правило. Он хотел ее вернуть. Что в этом плохого?

Когда Гроссмейстер замолчал, я махнула рукой.

— Я раньше этого не видел, — сказал он.

— Это миниатюрный проигрыватель для песни «сердце кровью обливается». Что мне до твоих причин? Ты сделал меня при-йа. — Я сощурилась, изучая его. Был ли он четвертым? Касался ли меня этот монстр?

— Ты сама сделала себя при-йа. Я предлагал тебе другие варианты. Ты отказалась.

— Ты вправду думаешь, что Невидимые будут повиноваться тебе, после того как выбрались из долгого заключения?

— Это я освободил их. Я теперь их король.

— И что мешает одному из них убить тебя и самому охотиться за Книгой?

— Они слишком опьянели от свободы, чтобы задумываться о будущем. Они празднуют. Трахаются. Они не думают.

— И как долго, по-твоему, это продлится? Ты ведь даже не Фейри.

— Я стану им снова, как только получу Книгу.

— Если никто из них не убьет тебя раньше. Гроссмейстер отмахнулся.

— Невидимые не хотят править. После целой вечности в аду они хотят лишь быть свободными и утолять свой голод. — Его лицо стало бесстрастным, словно высеченное из мрамора. — Но я не стану объяснять поведение моей расы обычному человеку.

В этот момент я прекрасно видела ледяного высокомерного Фейри, которым он когда-то был и станет снова, стоит ему получить хотя бы мизерный шанс. Гроссмейстер говорил, что опыт смертной жизни изменил его. Даже если и так — а я в этом сильно сомневалась, — он с легкостью изменится снова. В мгновение ока.

— Ты сам сейчас вполне «обычный», приятель. Каннибал, паразитирующий на собственной расе. Я слышала, что у Светлого двора есть за это особо жуткое наказание.

— Тогда надейся, что они не узнают о тебе, МакКайла, — холодно ответил он.

Долгое время мы смотрели друг на друга, потом Гроссмейстер отбросил волосы назад и сверкнул улыбкой, которая должна была очаровывать. В другое время и в другом месте, если бы я не знала, кем или чем он является, это могло бы сработать. Он был прекрасен, в нем чувствовались порода и сила, а рваный шрам на лице делал его еще более загадочным. Наверное, Алина при встрече нашла его просто восхитительным. В Ашфорде, в Джорджии, не было никого, даже отдаленно похожего на Гроссмейстера.

Словно прочитав мои мысли о ней, он сказал:

— Я приехал в Дублин, потому что получил информацию о том, что «Синсар Дабх» в городе. Именно тогда я встретил твою сестру.

У меня внутри все застыло. Я хотела услышать об Алине, пусть даже и от него. Мне дико хотелось узнать о последних днях моей сестры.

— Как вы познакомились?

Он вошел в паб, где она сидела с друзьями. Она подняла глаза, и он почувствовал, как все остальные люди словно растаяли, превратились в бессмысленный фон, остались только он и она. Позже Алина сказала ему, что почувствовала то же самое.

Они провели вместе целый день. И ночь. И следующий день, и так далее. Они были неразлучны. Гроссмейстер узнал, что Алина отличается от других людей, что она тоже страдает от нового для нее существования, которого не понимает и с которым не знает, как справиться. Они учились вместе. Он нашел союзника в своей погоне за Книгой, на пути к своей цели — снова стать Фейри. Они были предназначены друг для друга.