Магия и кровь

А я понятия не имею, как он распорядится этим знанием.

— Тогда зачем в это лезть? Если он решит, что мы способны делать что-то хотя бы близкое к тому, что могла Элейн, все станет только хуже. Нам нельзя подставляться.

Да ну ее! Только об одном и думает!

— Значит, колдовать, чтобы убивать, нам можно, а чтобы помогать людям — нельзя?

— Колдовать, чтобы убивать, нам тоже не положено.

— А тогда почему ты уговариваешь меня поскорее с этим покончить?!

Мама морщится:

— Вайя…

— Все с тобой ясно! — выпаливаю я. — Нам нельзя колдовать, чтобы помочь Лорен, нельзя, чтобы помочь Джурасу, зато можно убить человека, чтобы иметь возможность колдовать и дальше. Так ведь? — Я смотрю в лицо маме. На ее идеально выщипанные брови — такие же, как у меня. На такие же пухлые губы. Мы так похожи — а при этом такие разные.

— Не смей говорить со мной таким тоном! — шипит мама тихо и грозно. — От этого задания ты стала часто распускать язык. Я пытаюсь помочь тебе. Дело не в магии, а в Иден…

— Я все знаю про Иден! Все! — Я трясу головой. — Просто мы всегда думаем только о себе!

Вот сейчас хлынут слезы. Я тру глаза.

И так больно, что я сделала такое Джурасу, — но если придется повторить то же самое с Люком…

Я представляю себе, как он лежит и смотрит в небо пустыми глазами.

Мертвый.

Представляю себе, что больше он никогда не будет улыбаться, прикусив губу. Не будет обидно подкалывать меня. Не будет благодарить за вкусную еду. Другие будут, а он — нет. Не будет делать мне временные татуировки.

Моя память считает уместным именно сейчас показать мне, как Люк приставляет нож к горлу Иден.

Неважно, что я хочу. Мне надо это сделать. Мама Джова ошибается. Ничего я не контролирую.

— Мне пора.

Мама корчит гримасу, мол, разговор еще не окончен, но не настаивает на продолжении.

— Лучше тебе сегодня ночевать в своей постели.

— Так и будет.

Я нажимаю отбой и переключаю мамин номер в режим «Не беспокоить». Потом мне за это влетит по первое число, но сейчас я не желаю слушать ее лицемерные доводы.

Перед глазами вспыхивает сообщение от Люка:

Состояние стабильное.

Мои пальцы так и мечутся по экрану — набирать быстрее я уже не могу:

Я в комнате ожидания. Все нормально?

Минуты бегут, а Люк все не отвечает. У меня так трясется коленка, что семья с кашляющим мальчиком косится на меня и мне приходится придавить ногу, чтобы не дергалась.

Двери в комнату ожидания раздвигаются, и входит Люк. Шапка у него надвинута так низко, что даже волос не видно.

Я неуклюже поднимаюсь:

— Все хорошо?

Да чтоб меня хакнуло, ну и вопросы я задаю!

— Тебе не обязательно было оставаться на ночь.

— Не хотела уходить. — Я сутулюсь.

Люк пристально смотрит на меня, я отвожу глаза. Я трусиха, с какой стороны ни взгляни. Люк подается ко мне.

— У него все неплохо. Я обещал посидеть с ним, пока Джасмин на совещании, которое не может пропустить. Джастин уехал минуты две назад.

Почему-то от того, что Джастина здесь нет, мне становится легче, хотя мозг никак не может уразуметь, что происходит.

— Неплохо?..

— Он полностью поправится, вот увидишь.

Я иду следом за Люком к лифту в главном вестибюле. Все кругом как в тумане. Джурас не умер. Я его не убила… Но заставила страдать. А значит, даже если бы я решила прикоснуться к Люку, задание все равно не было бы выполнено.

Он смотрит на меня, прикусывает губу и улыбается той неловкой улыбкой, увидеть которую мне теперь хочется постоянно.

— Я рад, что мне не придется сидеть с ним одному.

— Хорошо, что Джурасу лучше, — говорю я совершенно искренне. Мы выходим из лифта на пятом этаже. Люк сворачивает налево, я семеню следом. Медсестры на постах барабанят по клавиатурам и болтают друг с другом.

Люк открывает дверь в палату номер 5011. Я силой воли заставляю себя переступить порог.

Темно-коричневая кожа Джураса стала пепельно-бледной. На голове у него толстая повязка, под глазами темные круги. Лицо по-прежнему перекошено. Он спит — но сон этот слишком глубокий.

— Он под успокоительными? — спрашиваю я Люка.

У постели стоят два стула. Люк садится.

— Да. У него был тромб, случился инсульт. Его ввели в медикаментозную кому, чтобы дать мозгу время на восстановление. Мы не знаем, как это повлияет на речь и понимание языка, но, похоже, это главное, что сейчас беспокоит врачей.

Я плюхаюсь на стул рядом с Люком. Он смотрит на Джураса со стоическим выражением. Вряд ли он был бы настолько спокоен, если бы знал, что с ним рядом сидит непосредственная виновница случившегося. Я стискиваю руки на коленях.

— Тебе никогда не приходило в голову что-нибудь такое, после чего ты понимала, что совсем не такая, как думала? — говорит Люк, не отводя взгляда от Джураса.

— Например?..

— Я вот всегда считал себя приличным человеком. Да, я не очень обаятельный, но мне казалось, что сердце у меня доброе. Сегодня мне пришло в голову, что я ошибался.

Если Люку нужно отпущение грехов, обратиться ко мне было самым неудачным решением. Только я прекрасно понимаю, что он имеет в виду. Я тоже думала, что я хорошая. А потом — вот что я сделала потом с Джурасом.