Магия лета

— Он… э-э… он велел мне продолжать. — Продолжать? Что продолжать?

— Продолжать заниматься хозяйством в его теперешнем виде.

— Этого недостаточно, Маркус, — с силой сказала Фрэнсис, наклоняясь вперед и упирая ладони в стол — поза, постепенно входившая в привычку. — Я намерена взять на себя заботу о племенном заводе и скаковых конюшнях. Из разговора с маркизом я узнала о прежнем величии Десборо. И Невил, брат его светлости, прилагал усилия к тому, чтобы сохранить эту благородную традицию, но после его смерти все пошло из рук вон плохо. Это недопустимо! Я не позволю, чтобы традиция племенного коневодства прервалась.

Помедлив, чтобы собраться с мыслями, Фрэнсис посмотрела в смущенное лицо управляющего.

— Но ведь вы… э-э… вы леди!

— Спасибо, что напомнили мне об этом, Маркус, однако вернемся к племенному заводу. По выгонам бродят чистокровные трех-и четырехлетки, которые тем только и заняты, что поглощают фураж, тем самым объедая Десборо-Холл. А ведь, будучи натренированными для скачек, они могли бы приносить доход, и немалый. Мальчишки-конюхи от нечего делать носятся на них верхом! На чистокровных рысаках, мыслимое ли дело! Кроме того, я видела в стойлах арабских и берберийских жеребцов, великолепных производителей с безупречной родословной, которые могли бы принести нам большие деньги, если бы их использовали на племя.

— Все это мне известно, — вздохнул Маркус Карутерс, — да и его светлость прекрасно об этом знает.

— Что же он намерен делать?

— Он… э-э… он не интересуется племенным заводом.

— Вот как! Что ж, зато я и вы очень даже интересуемся им. Для начала нужно будет уговорить вернуться мистера Бел-виса. Маркиз заверил меня, что тренерский опыт Белвиса не имеет себе равных в Англии, кроме того, мистер Белвис знает все о лошадях Десборо-Холла.

— Все это так, миледи, но я должен сообщить вам кое-что важное. Его светлость упоминал, что собирается продать всех лошадей Десборо-Холла: рысаков, племенных жеребцов, включая арабских и берберийских, и даже призовых кобыл. Вы знаете, ни одна из них так и не была покрыта.

— Что?! — вырвалось у Фрэнсис. — Он намерен разрушить вековую традицию только потому, что не хочет обременять себя ответственностью? Да его за это убить

Мало!

— Его светлость еще не решил… он просто обдумывал

Такую возможность…

Фрэнсис вышла из-за стола и начала вышагивать по комнате. Маркус следил за ее широким шагом, в котором не было и следа женского жеманства, с растущим настороженным интересом.

— Думаю, настало время посоветоваться с маркизом насчет нашего финансового положения, — сказала она, останавливаясь. — Для того чтобы вернуть конюшни в прежнее состояние, понадобится немало денег, и я не возьму на себя смелость принять такое решение в одиночку.

— Конечно, нет, миледи! Его светлость считает, что…

— К черту его светлость!

Фрэнсис схватилась за ближайший шнурок и яростно рванула его несколько раз подряд. Почти сразу на пороге появился Отис, словно некий вездесущий джинн, до этого паривший поблизости в ожидании вызова.

— Его светлость маркиз у себя?

— Я тотчас пошлю узнать, где находится его светлость, — ответил дворецкий, созерцая пылающее лицо хозяйки и втайне изнемогая от любопытства.

Минут через десять маркиз, недавно пробудившийся после освежающего послеобеденного сна, вошел в кабинет своей обычной бодрой походкой.

— Какая муха укусила на этот раз мое беспокойное литя? — спросил он благодушно.

— Не муха, милорд, отнюдь не муха! Знаете ли вы, что Хок намерен продать оптом всех лошадей Десборо-Холла?

— Будь я проклят! — вскричал маркиз.

— Будь проклят кое-кто другой! Однако, милорд, я просила вас прийти сюда вовсе не поэтому. У меня возникла

Идея…

— Одну минуточку, Фрэнсис, я только налью себе бренди. Не присоединитесь ли ко мне, Карутерс?

— Налейте и мне, — потребовала Фрэнсис. — Из нас троих мне особенно нужно подкрепить свои силы, потому что именно я собираюсь взвалить на себя ответственность за конюшни Десборо-Холла!

Мир в основном состоит из

Дураков и мошенников;

Джордж Вильерс

Эдмонд Лэйси, виконт Чалмерс, совершенно спокойно выдержал взрыв негодования леди Дансмор, с которой был обручен вот уже несколько месяцев.

— Я не хочу ничего слышать! — продолжала Беатриса, щеки которой, известные своей мраморной белизной, в этот момент пылали от негодования. — Можешь мне поверить, Эдмонд, это какая-то ловкая махинация моего невозможного отца! Разве ты не говорил, что мой дорогой братец сейчас в Лондоне, и притом без своей благоверной?

— Говорил, — согласился виконт, который до этого благоразумно не произнес ни слова. — Замечу также, что он здесь ни в чем себе не отказывает.

— То есть он проводит время у любовницы? У этой Амалии?

— Именно так, насколько мне известно.

— Мог бы заехать ко мне из вежливости, если не из родственных чувств!

Эдмонд только пожал плечами, вертя на бархатной ленточке свой лорнет.

— Хотелось бы мне знать, что говорит по этому поводу Констанс.