Магия лета

«Оказывается, граф пользуется большим успехом у лондонских дам. Он рассказывал мне и Клер, как много времени проводит в городе. Его можно понять — в Лондоне столько развлечений! Могу поспорить, что он содержит любовницу. Ума не приложу, как мне к этому отнестись. Наверное, я потребую, чтобы он ее бросил, и тогда мы будем совершенно счастливы».

Фрэнсис мрачно кивнула. За таким красавцем, как граф Ротрмор, женщины должны беззастенчиво увиваться. Разумеется, у него есть любовница.

«А раз так, то очаровательная, бойкая и требовательная жена будет для него только обузой».

— О Господи! — прошептала Фрэнсис, отказываясь верить. — Неужели это правда? Это отвратительно, это слишком подло!

Лошадь в одном из стойл издала негромкое ржание, заставив ее вздрогнуть.

Как ни ужасна была догадка, в ней были и логика, и смысл. Выходило, что граф Ротрмор выбрал именно ее, Фрэнсис, потому что в ней не было ни бойкости, ни очарования. Это означало, что она не станет требовать внимания, не станет лезть в его устоявшуюся жизнь. В этом случае он сможет продолжать беззаботно наслаждаться свободой и дальше.

Она должна получить подтверждение этой догадке, должна знать наверняка! Фрэнсис встала и стряхнула с юбки гнилое сено. Выйдя из конюшни, она обнаружила, что дождь прекратился. У ворот замка стоял экипаж графа, в который как раз поднимался Граньон. Раздался свист кнута, и лошади рванули с места. Выйдя из ступора, Фрэнсис бросилась вслед стремительно уносящемуся экипажу, крича и размахивая руками.

Бесполезно! Фонтаны грязной воды летели из-под колес, застоявшиеся лошади всхрапывали, и ни граф, ни его камердинер не обернулись на крик. Она остановилась, глядя на извилистую дорогу, за поворотом которой исчез экипаж.

Сколько времени она провела на сеновале? Достаточно, чтобы этот ублюдок успел ускользнуть!

Она воинственно расправила плечи и зашагала к дверям замка.

Глава 5

Брак не всегда приносит счастье, зато он исключает воздержание.

Сэмюэл Джонсон

Тяжелый перстень ударился о середину стола и покатился, вращаясь, к самому его краю.

— Надень перстень сейчас же, Фрэнсис!

Она не шевельнулась.

— Я никогда не надену его, папа.

Александр Килбракеч открыл рот для гневной тирады, но тут в оружейную комнату ворвались Виола и Клер. За ними вошла София, на лице которой читались самые противоречивые эмоции.

— Я не верю в это, не верю! — крикнула Виола, топая ногой.

«Глупая, глупая Виола, моя маленькая сестренка, если бы ты только знала, какой несчастной судьбы ты избегла. Единственное, что мог принести тебе граф, — это горе».

— Ты обвела нас вокруг пальца, Фрэнсис, — выступила вперед Клер. — Скажи, что ты наобещала графу? София только что рассказала, что он сделал тебе предложение! Как это могло случиться? Ты выглядела уродиной, ты…

— Молчать! — взревел Александр Килбракен, перекрывая женские крики.

Виола и Клер умолкли, с ненавистью глядя на сестру

— Я по-прежнему не желаю выходить замуж за графа, — спокойно ответила Фрэнсис. — Думаю, и граф не имеет ни малейшего желания на мне жениться.

— Тогда почему он сделал тебе предложение? — спросила Клер. — Все шло так, как ты и хотела, и он едва мог заставить себя повернуться в твою сторону…

— Я объясню вам почему, — начала Фрэнсис, не сводя внимательного взгляда с отца. — Граф потому только и выбрал меня, что я выглядела почти не женщиной. Больше всего на свете он хочет, чтобы все в его жизни оставалось no-прежнему, а это возможно только с жалким ничтожеством, каким я предстала перед ним. Думаю, он собирается засунуть меня в какую-нибудь дыру, в одно из самых дальних своих поместий, чтобы самому жить так, словно никакой жены у него вообще нет.

Как ни владел собой Александр Килбракен, на его лице отразилось удивление, а пальцы так и впились в край стола. Как она могла так быстро докопаться до истины?

— Я вижу, что правильно разобралась, что к чему. Скажи мне, папа, я права?

Тот счел за лучшее промолчать.

— Я ничего не понимаю! — захныкала Виола.

— Тогда позволь мне объяснить подробнее, — холодно сказала Фрэнсис. — В тебе, Виола, как и в тебе, Клер, есть все то, что граф ценит в женщинах. Вы обе красивы, обаятельны, веселы. Вся беда в том, что жена графу ни к чему. Брак для него означает перемены, а как раз перемен-то он и не хочет. Он хочет жить, как жил. Теперь тебе понятно?

— В таком случае он мерзавец, дрянь! — вспыхнула Виола.

— Если не сказать больше, — подтвердила Фрэнсис.

— Да, но… я все равно хочу выйти за него. Я заставлю его измениться, сделаю счастливым, довольным жизнью…

— Прекрати этот детский лепет, Виола! Он съест тебя на завтрак, а кости выплюнет. Это законченный эгоист, бесчувственный и никчемный. Впрочем, одно хорошее качество у него все же есть. — Фрэнсис метнула в сторону отца яростный взгляд. — У него есть деньги, которыми мы можем воспользоваться.

— Но, Фрэнсис, — начал Александр Килбракен, — нельзя же считать графа Ротрмора исчадием ада только потому, что он находит удовольствие…