Магия лета

Хок думал, что его уже ничто не сможет удивить, но, как оказалось, ошибался. Это еще что за новый сюрприз? Колики у лошадей? Как странно…

— Нужно поскорее вывести эту отраву из твоего организма.

— Из моего организма уже выведено все, что можно вывести, — огрызнулась Фрэнсис, скрипя зубами от нового спазма.

— Лучше всего напоить миледи чаем, — посоветовал Граньон. — Это всегда помогает. Чай должен быть крепкий, горячий, и выпить нужно не меньше чайника…

— О Господи! — взвыла Фрэнсис.

— Принеси пинты три! — приказал Хок.

Камердинер бросился из спальни со всех ног. Хок присел на край постели, время от времени отирая лицо Фрэнсис влажной тряпицей.

— Значит, ты не выдумала свою головную боль, — сказал он задумчиво.

Вспыхнувшее возмущение ненадолго заставило тошноту отступить.

— А вы решили, что выдумала? По-вашему, я лгунья?

— Да, я не поверил тебе, — честно признался Хок, — но лгуньей я тебя не считаю. Я думал, ты готова на все, чтобы не позволить мне улечься с тобой в постель.

— И вы не ошиблись!

Тошнота отступила еще чуточку дальше, и Фрэнсис позволила себе расслабиться. Она знала, что и без очков выглядит ужасно, но на всякий случай продолжала отворачиваться, думая с вялой иронией: в очках она сейчас точно смахивала бы на жабу. Тогда, вместо того чтобы бросаться на помощь, дорогой муженек убежал бы без оглядки, оставив ее 94 корчиться над горшком.

Хок сообразил, что ей становится лучше, и невольно припомнил, как раненые, измученные болью, разговаривали и даже смеялись с возвратившимися после битвы товарищами. Он считал тогда, что такое случается только на войне, но оказалось, что отвлечь можно любого человека и при любых обстоятельствах.

— Но почему ты так странно настроена? — спросил он, частью для того, чтобы отвлечь ее, частью из любопытства.

Он просто не способен понять, до чего у них разные точки зрения на этот вопрос, с горечью подумала Фрэнсис и ничего не ответила.

— Мы женаты, пойми же наконец, Фрэнсис! Мы должны спать в одной постели и заниматься… и иметь близость.

Неожиданно ей показались забавными уговоры Хока, и она прикусила губу, чтобы не вырвался смешок. Он был смущен, она ясно видела это.

— А ведь я уже видела вас голым…

— Что? — изумился он и потрогал ей лоб, очевидно, опасаясь, что это горячечный бред.

— В тот день, когда вы прибыли в «Килбракен», вы мылись в озере, помните? Я случайно оказалась поблизости. Тогда я понятия не имела, кто вы такой.

— Вот оно что, — усмехнулся Хок, живо припомнив ледяные объятия озера Лох-Ломонд. — Значит, ты уже получила первое впечатление и, во всяком случае, не станешь отрицать, что я хорошо сложен.

— Это верно, — рассеянно согласилась Фрэнсис. — Единственное, что мне не понравилось, это изобилие волос. Они у вас растут буквально везде… и везде одинаково черные.

Это не было похоже на насмешку… скорее на комментарий по ходу дела. С точки зрения Хока, разговор пошел в довольно интересном направлении. К тому же он отвлекал Фрэнсис от ее болезненного состояния.

— Я рад, — заметил Хок галантно, — что судьба предоставила тебе шанс заранее оценить будущего мужа. Надеюсь, мне такой шанс выпадет хотя бы после свадьбы.

Она тотчас утратила едва обретенную непринужденность.

— А вот и чай, милорд.

— Самое время, Граньон. Можешь идти. Иди, иди, я заставлю ее выпить все это. Если понадобишься, я позову.

Граньон помедлил, глядя на хозяйку, съежившуюся в центре громадной кровати. Как же ей не везет, подумал он, качая головой. Но, вглядевшись более пристально, увидел — впервые по-настоящему увидел лежащую на постели девушку. Она по-прежнему была очень бледна, но без очков уже не выглядела уродиной. По правде сказать, ее даже можно было назвать симпатичной. Ее волосы сбились, а на лбу взмокли, но коса была шириной в мужское запястье и густо отливала медью. Неужели хозяин не замечает этого?

Хок осторожно приподнял Фрэнсис и поднес к ее бледным губам объемистую чашку, полную доверху. Она попыталась отстраниться.

— Он не горячий. Ну же, пей!

Слишком слабая, чтобы спорить, Фрэнсис покорно опустошила чашку. Хок ненадолго отпустил ее, чтобы налить еще чаю.

— Почему вы не уходите? — жалобно спросила Фрэнсис, стыдясь того, что он видел ее в таком неприглядном состоянии.

— Мне некуда идти. Сегодня у нас одна спальня на двоих. А теперь еще чашечку…

— Я больше не могу!..

Хок пропустил ее лепет мимо ушей. Ей пришлось выпить еще две полные чашки несладкого, очень крепкого чаю. Последние глотки, казалось, наполнили ее до самого горла.

— Вот и умница.

Как раз в этот момент Фрэнсис с ужасом поняла, что должна немедленно опорожнить мочевой пузырь. Если бы можно было выбирать, она предпочла бы новый приступ рвоты, но проклятый чай прошел прямо насквозь.

— Милорд, — взмолилась она, — я прошу вас оставить меня на несколько минут!

— Прекрати называть меня «милорд», Фрэнсис! И потом, за кого ты меня принимаешь? Я не настолько жесток, чтобы бросить тебя одну в таком состоянии.

— Мне придется еще раз воспользоваться ночным горшком, — призналась она, отбросив условности.

— Опять? Впрочем, Граньон уже вымыл его. Давай я тебе помогу.