Магия Отшельничьего острова

Я покачал головой, не понимая, какое отношение пять тысяч хаморианских покойников могут иметь к воображаемому миру? Или к скуке? Или к гармонии?

— А знаешь ты, что послужило причиной их смерти? — прогромыхал Кассиус.

— Нет, конечно. Откуда?

— Голод. Они умерли, потому что у них не было пищи.

Ринн, сидевшая прислонясь к стенной панели, поджала губы.

Я молча кивнул. А что тут скажешь? Без пищи кто угодно помрет.

— А ты знаешь, почему у них не было еды?

— Нет.

— Кто-нибудь знает?

— Может быть, из-за восстания? — подала голос Тамра. Вид у нее был лукавый, словно она догадывалась, к чему клонит Кассиус.

Интересно, она-то как прознала про это восстание? И какое ей дело до южного Хамора?

— А в западном Хаморе еды было сколько угодно, — медленно произнес Кассиус. — Более того, цены на хлеб там упали ниже, чем за многие годы.

На физиономии Миртена обозначилось явное недоумение.

— Да, Миртен? — обратился магистр к этому малому с лицом хорька и космами наподобие бизоньей шкуры.

— Неужто контрабандисты не могли переправить туда немного зерна?

— Императорская армия намертво блокировала дороги. Конечно, контрабандисты все равно доставляли зерно, и немало, но даже этого оказалось недостаточно, чтобы скомпенсировать потерю урожая, сожженного императорскими войсками.

Воцарилось молчание.

— Скажи, Леррис, — продолжил спустя минуту магистр, — бывало у нас на Отшельничьем такое, чтобы хоть один человек умер от голода?

— Не знаю, — буркнул я, не желая признавать... Чего именно мне так не хотелось признавать, было не совсем понятно.

— Итак, ты утверждаешь, что отсутствие голода — это скукотища. Сытая, спокойная и счастливая жизнь, по-твоему, скучна? Надо полагать, ты предпочел бы жить в Хаморе, где отсутствие гармонии порождает такие проявления хаоса, как угнетение, восстания, кровопролитие и массовый голод? Ты и вправду считаешь, будто смерть предпочтительнее скуки?

— Конечно, нет, — произнес я несколько громче, чем следовало. — Но ты говоришь, будто скука необходима, чтобы избежать смерти и всяких других напастей. Вот с этим мне трудно согласиться.

— Леррис, но ведь я ничего подобного не говорил. Это ты сказал.

Я открыл было рот, вознамерившись возразить, но тут Тамра хмыкнула:

— Леррис, ты бы хоть раз подумал, прежде чем говорить.

Кристал хихикнула. Я взглянул на нее с ненавистью, но она на меня не смотрела. Зато Ринн посмотрела. Вытянула длинные стройные ноги и покачала головой.

Все промолчали.

Магистр Кассиус вздохнул — по-настоящему, глубоко вздохнул.

— Ладно, — проворчал я, — может, кто-нибудь из вас объяснит тупому Леррису...

— Ты не тупой, а упрямый, — перебила меня Тамра. — Никак не хочешь понять...

— Что я должен такого понять?

— Леррис, — прогромыхал Кассиус, — ты согласен с тем, что для предотвращения таких зол, как голод и кровопролитие, необходим порядок?

— Да.

— Но при этом утверждаешь, что совершенный порядок для тебя скучен.

Я вынужден был кивнуть.

— Ты видишь разницу между этими утверждениями.

Все качали головами. Должно быть, вид у меня был весьма озадаченный.

Кассиус — уже в который раз — вздохнул:

— Гармония предотвращает зло — такова правда жизни и правда магии. Но на этой... на НАШЕЙ земле эта правда приближается к факту, — он остановился.

— Наверное... — неопределенно пробормотал я, не шибко понимая, в чем разница между правдой и фактом.

— Ты считаешь гармонию скучной. Это твое личное суждение, вынесенное в рамках твоей шкалы ценностей. И, примеряя эту шкалу к гармонии, ты утверждаешь, будто скука неизбежна при избавлении от зла. Однако скука не представляет собой проявление гармонии или какую-либо форму порядка. Скука — всего лишь твоя личная реакция. Она не является необходимым условием предотвращения голодных смертей, а вот гармония — является. Ты же отождествляешь одно с другим.

Говорил магистр, конечно, ловко, но, по-моему, на самом деле он просто играл словами. По мне, так избыток гармонии все одно скучен.

— Проблема каждого из вас схожа с проблемой Лерриса, — продолжал чернокожий человек в черном одеянии. — Ты, Тамра, считаешь, будто гармония дает некие преимущества мужчинам перед женщинами, и отказываешься принимать наш жизненный уклад, ибо он предполагает признание того факта, что между мужчинами и женщинами все-таки имеются существенные различия. По-твоему, женщины могут делать все, что угодно, ничуть не хуже мужчин, а то и лучше.

— А вот и могут... — рыжеволосая произнесла это так тихо, что расслышал, похоже, только я. Хотя и сидел в противоположном конце комнаты. То ли слух мой невесть отчего сделался тоньше, то ли я просто держался настороже и был внимательнее прочих. А Тамра прямо-таки тлела, хотя ей удавалось это скрывать.

Воспользовавшись тем, что магистр переключился на других, я уселся на свою подушку.