Магия отступника

— Как я уже говорила, ему не за что тебя любить. Возможно, он получил особенное удовлетворение, забрав нечто важное для тебя. Возможно, ты знаешь, что у Кинроува нет детей. И когда он увидел, что ты заботишься о мальчишке так, словно тот приходится тебе сыном… Возможно, он счел, что ты заслуживаешь того, чтобы потерять радость, которой ему самому не было дано.

— Ты знала, что он призовет Ликари.

Она чуть склонила голову набок:

— Я подозревала, что он попытается. Я не представляла, окажется ли мальчик уязвимым.

— Однако решила меня не предупреждать, — холодно заметил мальчик-солдат.

— Совершенно верно.

Мои кормильцы принесли ей блюдо с едой. Дэйси задумчиво оглядела ее и выбрала ломтик копченой рыбы. Такой же поднос поставили передо мной. Мальчик-солдат даже не посмотрел в его сторону, ожидая продолжения. Оно прозвучало, но лишь после того, как Дэйси облизала пальцы.

— Я подумала, что тебе стоит подкинуть лишнюю причину остановить танец. И заодно изгнать захватчиков с наших земель.

— Ты мне не доверяешь, — напрямик уточнил мальчик-солдат. — Ликари послужит заложником. Если я не буду повиноваться тебе, ты позаботишься о том, чтобы он умер.

Она с заметным удовольствием съела еще кусочек рыбы.

— Так мог сказать только герниец. Заложник. Да, можешь считать и так. Но ты вовсе не обязан слушаться меня. Ты должен сделать лишь то, что и так подразумевалось. Если ты успешно прогонишь захватчиков, танец Кинроува перестанет быть нужен. Мальчик вернется к тебе. Но иначе…

Дэйси еще поковырялась в рыбе, но вместо очередного кусочка взяла пригоршню орехов. Похоже, она не собиралась заканчивать фразу.

Утро выдалось тяжелым. Мальчик-солдат проголодался, а стоящая перед ним пища изумительно пахла. Его раздражало, что он вообще способен думать о еде в такое время, но тело безжалостно требовало своего. Он старался не смотреть на блюдо, но не мог не ощущать соблазнительных ароматов. Магия требовала пищи. Мальчик-солдат заметил, как взгляд Дэйси скользнул от моего лица к подносу и обратно. Она поняла. Она видела, что он отказывается от пищи, и это ее позабавило.

На этот раз мальчик-солдат не стал сдерживать гнев.

— Уходи, — резко велел он. — Уходи немедленно.

Неожиданный порыв холодного ветра хлестнул хижину и ворвался в открытую дверь.

Дэйси вздрогнула. Один из ее кормильцев приглушенно вскрикнул от страха. Мое тело явственно теряло магию, но, похоже, мальчика-солдата это не беспокоило. Ветер усиливался и становился все холоднее.

Гнев на лице Дэйси мешался со страхом. Великие обычно не угрожают друг другу магией столь явно.

— Со мной воин с железом! — предупредила она.

— Да, — подтвердил мальчик-солдат, — я знаю. Так кто из нас сейчас думает, как герниец, Дэйси?

Ледяной ветер, ворвавшийся в дом, потянул ее за одежду.

— Уходи немедленно! — повторил он.

Кормильцы отступили вглубь дома. Подручные Дэйси с тревогой озирались по сторонам. В хижину вошел ее воин, меч он держал, словно ружье, явно считая, что его сила в прикосновении, а не в остром лезвии. Он приблизился ко мне, его лицо посуровело от решимости. Мальчик-солдат стиснул зубы, продолжая тратить магию. Несмотря на железо, ветер все еще дул, но ему это стоило недешево.

— Мы уйдем! — вдруг объявила Дэйси. — У меня нет причин оставаться здесь.

Она с кряхтеньем встала и направилась к двери. Меченосец поспешно убрался с ее пути, чтобы между его великой и железом сохранялось безопасное расстояние. Дэйси вышла из хижины Лисаны, и ее кормильцы заторопились следом. Ветер словно подталкивал ее в спину. Стоило ей выйти, как один из моих кормильцев подбежал к порогу и захлопнул за ней дверь. Мы погрузились в сумрак и тишину. Не слышно было даже дыхания.

Пища все еще манила его. В гневе он отказался обращать на это внимание. Как магия может быть столь себялюбивой? В его сердце зияет рана. Ликари ушел. Оликея, судя по всему, в шоке — так солдаты остаются на ногах, не замечая ран. С виду с ней все было в порядке, но это не соответствовало действительности.

Почти физическим усилием мальчик-солдат привлек к себе мое внимание.

— Сейчас я хочу думать, как герниец, — обратился он ко мне мысленно. — Помоги мне видеть яснее. Что мне следует теперь делать?

Мне не требовалось времени на размышление. Многолетние тренировки всплыли в памяти, словно засов скользнул в паз. Я торопливо перебрал его воспоминания последних нескольких недель, осваиваясь с ситуацией. Он нехотя это позволил. К моему удивлению, как военный, я одобрил большую часть им сделанного. Как герниец, я пришел в ужас.