Магия отступника

— Опий, — вздохнула она. — Невар, я знаю, что мне он вреден. Но это так чудесно. Страх на время исчезает. И печаль. Словно пробуждаешься ото сна. Однажды я встала утром и удивилась: «Почему я позволила нашему дому стать столь унылым местом?» И я принялась все чистить и мыть и даже напевала за работой. Потом пришла Эмзил. Сказала, что я вью себе гнездышко. Такое милое замечание. И она помогла мне прибраться и сделать мою комнату светлее, приготовить место для ребенка.

— Я рад, что она была рядом с тобой. И что с ребенком все хорошо. Эпини, спеки нападут примерно так. Глубокой ночью они проберутся в Геттис. Часть останется в городе поджигать дома. Другие снимут часовых и проникнут в форт. Они наметили себе ключевые здания: склады, казармы, столовую, штаб и, самое главное, тюрьму для каторжан. Но они собираются поджечь и столько жилых домов, сколько удастся. Ты в опасности, ты и твоя дочь. И Эмзил, и ее дети, и Спинк. После первой атаки все утихнет. Будет казаться, что спеки отступили. Но это уловка. Они подождут, пока жители не выйдут тушить пожары, и вернутся.

— Я не могу беспокоиться. В этом-то вся и прелесть опия, Невар. Я знаю, что мне следовало бы беспокоиться, но попросту не могу. Это так приятно — не беспокоиться, Невар. Так приятно. — Она попыталась натянуть одеяло повыше. — Невар. Осенью, когда страх исчез и я решила, что ты погиб, я послала твой дневник отцу. Чтобы он хранился вместе с записями твоего отца. Я завязала его шнурком и вложила записку о том, что его не следует открывать в ближайшие пятьдесят лет. Чтобы защитить всех, о ком ты писал.

— Что? — Я пришел в ужас, но немыслимым усилием воли отбросил эти тревоги и попытался говорить с Эпини ласково, но твердо. — Эпини, сейчас тебе надо проснуться. Нужно предупредить Спинка и всех остальных в доме об опасности. Вы должны собрать самые необходимые вещи на случай, если придется бежать. У вас есть теплая одежда и запасы еды, чтобы взять с собой?

Она вздохнула и слегка заворочалась.

— Младшенькая Эмзил больна. Ей не стоит выходить из дому. Надеюсь, малышка не заразится. Она такая милая, так хорошо спит.

— Эпини… — Я заговорил медленнее, стараясь не отчаиваться. — Спинк где-то поблизости?

— Спит в соседней комнате. Он поставил кровать там, чтобы я могла оставаться с Солиной. Он такой заботливый. — Она заулыбалась. — Пришла почта. Нам так повезло, что письма удалось доставить зимой. Хорошие новости от семьи Спинка. Водяное лечение. Помнишь того доктора из Академии? Он поверил моему письму и сам поехал в Горький Источник, чтобы привезти немного воды в Старый Тарес. С ее помощью он остановил новую вспышку чумы. Многим кадетам Академии стало лучше, совсем как Спинку. Вот. Теперь все ездят в Горький Источник принимать целебные ванны, и люди покупают воду, чтобы привезти домой. Семья Спинка разбогатела, Невар. Мы так рады за них.

Даже одурманенная опием, Эпини болтала без умолку. Я перебил ее, пока она снова не заговорила:

— Позови Спинка, Эпини. Повтори ему то, что я тебе сказал.

— Мне сказал.

— Про спеков и нападение.

— Он сейчас спит. Он так устал. Я предлагала ему опий, но он отказался. Он считает, мне полезно немного отдохнуть. Он считает, для ребенка лучше, когда я спокойна.

Мой запас магии иссякал.

— Эпини, я вынужден уйти. Ты должна запомнить этот сон. Скажи Спинку всех предупредить.

— Ты придешь посмотреть на моего ребенка?

— Ты должна предупредить Спинка. Предупредить всех. Это срочно!

— Срочно, — вяло повторила Эпини и вдруг чуточку оживилась. — Отец так рассердился, Невар. Из-за дневника.

Я задохнулся от стыда и не смог ей ответить. Но в то же время меня вдруг объяло странное ощущение — как будто замкнулся огромный круг. Я знал, что это произойдет. Я знал это с тех пор, как коснулся пером страниц красивой тетради, присланной мне дядей. Я понимал, что каким-то образом дневник вернется к нему и эти записи обратят мое будущее в прах. Казалось странным понимать это с самого начала. Я сам засвидетельствовал свой позор, чтобы о нем стало известно всем. Почти облегчением было осознавать, что все уже свершилось.

— Он сказал матери, что та не имеет права, что это его именем она рискует, — сонно, словно нараспев, продолжала Эпини. — Она ответила, что королева никогда не узнает, не станет выяснять. Что на кону огромная удача и он не должен упустить ее из-за своей гордости. Не он ли привел тебя в дом? Не он выдал меня замуж за простого солдата, словно дочь трактирщика? Отец так разгневался. Он поговорит с братом. Он сказал. Сказал…

Ее голос стих, прикосновение превратилось в лунный свет на моих руках, а затем и туча заволокла луну. Я едва ощущал ее присутствие.

— Эпини, — вздохнул я и разорвал нашу жалкую связь.