Магия отступника

— Он! — огрызнулся он и ткнул пальцем в сторону второго стража.

— Что ж, — невозмутимо обратился первый к напарнику, — тогда дай мне знать, что приглянулось тебе, чтобы я мог выбрать тоже.

— Я еще думаю! — раздраженно ответил тот.

— Дай мне знать, что приглянулось тебе, чтобы я мог выбрать тоже! — эхом откликнулась сверху птица и снова зашлась зловещим каркающим хохотом.

Мальчик-солдат скрипнул зубами.

Затем из-за поворота тропы показался гонец Кинроува. Он бежал быстро и радостно скалился, словно нес редкостно хорошую новость.

— Вы можете их впустить, — выпалил он часовым. — Кинроув готов их принять. Он откроет преграду, но только для этих двоих! — На последней фразе он повысил голос.

Просители уже подтянулись ближе, чтобы расслышать его слова. Они ворчали и толкались, но вряд ли собирались прорываться в лагерь силой.

— А как узнать, когда мы сможем пройти? — вслух удивилась Оликея, но узнала ответ, еще не договорив.

Сила больше не отталкивала нас, а увлекала за собой. Мальчик-солдат чуть задержался, собирая свое добро, затем взял Оликею за руку и двинулся вперед. Птица на дереве вдруг громко закаркала и, шумно хлопая крыльями, полетела за нами.

— Ты сказал, что я могу выбрать первым! — напомнил мальчику-солдату один из стражей.

— Именно, — подтвердил тот и снова расстелил одеяло на земле.

Часовые не замедлили выбрать себе по вещице. Посланец, не успевший поглазеть на сокровища, возился дольше, но в конце концов взял тяжелую серебряную подвеску в виде бегущего оленя. Она была на цепочке, и он тут же пристроил подвеску себе на шею и, похоже, остался весьма доволен.

— Следуйте за мной, — пригласил он. — Кинроув перенесет нас быстроходом.

Обещанный быстроход начался тошнотворным рывком и повлек нас с прежде невиданной скоростью. За три шага мы очутились в летнем лагере Кинроува. Непрерывный барабанный бой и кажущиеся случайными взвизги горнов резали слух почти невыносимо. Цепь танцоров стала меньше, чем в тот раз, когда мы впервые ее увидели, но так же петляла среди палаточного городка, раскинувшегося вокруг большего шатра. Это меня удивило — в летнем поселении нашего клана палаток было куда меньше. Но этот поселок выглядел более обжитым: танцоры успели протоптать на земле тропу; рядом с каменной печью, где пылал огонь, высилась аккуратная поленница; поблизости над костром коптилась рыба, а на деревянном настиле громоздились уже заготовленные запасы рыбы и мяса.

Шатер Кинроува стоял на помосте; тот же шатер, что я видел прежде, только на новом месте. Возле него стояли на посту четверо воинов, вооруженные луками, а не копьями или мечами. Они наблюдали за нашим стремительным приближением, и я отметил, какое преимущество это дает им над нами. Кинроув сделал выводы. Я весьма сомневался, что кому-то удастся снова застать его врасплох в его собственном лагере.

Ожидавший у входа спек окинул нас взглядом, мрачно кивнул и откинул перед нами полог шатра. Двое стражей последовали за нами, держа наготове луки со стрелами на тетиве. Я вновь услышал громкое хлопанье крыльев, а затем стук, с которым стервятник опустился на верхушку шатра. Мальчик-солдат стиснул зубы, но так и не удостоил птицу взглядом.

Внутри шатра нам предстала почти знакомая сцена. Кинроув, нисколько не похудевший, едва умещался в своем мягком кресле. Нагруженные едой столы дожидались его внимания, вокруг них суетились слуги. Галея, его первая и любимая кормилица, стояла за спиной великого, положив руки ему на плечи. Пока мы подходили, они оба молчали, но женщина не сводила глаз с мешочка в руках Оликеи. По мере того как мы приближались, ее дыхание все убыстрялось. Но когда мы оставались еще на порядочном расстоянии от них, Кинроув вскинул руку.

— Стойте здесь! — распорядился сопровождавший нас страж. — Положите то, что вы принесли.

В тот же миг магия Кинроува охватила нас, удерживая на месте.

— Это дары для Кинроува, — откликнулся мальчик-солдат. — И в ответ я прошу только о том, чтобы он меня выслушал.

Не успел страж ответить, как он положил узел на пол и развязал его. С кряхтеньем он опустился сперва на одно колено, а затем и на оба и начал раскладывать сокровища на одеяле, не поднимая взгляда.

— Все это принадлежало Лисане, моей наставнице. Эти вещи бесценны. Я предлагаю их Кинроуву.

— В обмен на что? — с сомнением уточнил великий.

— Только на то, что ты выслушаешь мое предложение. Не больше.

Оликея глубоко вдохнула, перед тем как заговорить:

— И на моего сына. На Ликари. Верни его нам, освободи от танца, и все это станет твоим. И Костяной младенец, величайший амулет плодородия, когда-либо известный спекам! — Она стащила со статуэтки мешочек и бережно, словно настоящего ребенка, подняла ее вверх. — Верните мне моего сына, Галея и Кинроув, и я отдам вам это, чтобы у вас могло родиться собственное дитя.

Руки Галеи сжались на плечах Кинроува. Она наклонилась вперед и зашептала ему на ухо. Маг раздраженно нахмурился, но выслушал ее. Он глубоко вдохнул и с фырканьем выпустил воздух.