Магия реальности. Откуда мы знаем что является правдой

Так язык где угодно изменяется век за веком. Можно сказать, что он «дрейфует» во что-то другое. Дополним фактом, что люди разговаривают на одном и том же языке в различных местах, где они не могут общаться друг с другом (по крайней мере, не могли до изобретения телефона и радио); а также фактом, что языки распространялись в разных местах по — разному. Это относится к особенностям говора, как и к самим словам: подумайте, насколько по — разному звучит английский с шотландским, валлийским, джорди, корнуэльским, австралийским или американским акцентом. Шотландцы легко могут отличить эдинбургский акцент от акцентов жителей Глазго и Гебридских островов. Со временем и говор, и использование слов становились характерной особенностью области; когда два говора достаточно сильно отличаются друг от друга, мы называем их разными «диалектами».

После достаточно долгого разделения различные региональные диалекты стали настолько несхожими, что люди из разных областей перестали понимать друг друга. Сейчас мы называем их отдельными языками. Именно это произошло, когда немецкий и нидерландский язык отошли в разных направлениях от ныне исчезнувшего предкового языка. Именно это произошло, когда французский, итальянский, испанский и португальский независимо отделились от латыни в различных частях Европы.

Вы можете нарисовать генеалогическое древо языков, с «двоюродными братьями» французским, португальским и итальянским на соседних «веточках», и латинский в основании древа — то же, что Дарвин сделал с видами.

Подобно языкам, виды изменяются со временем и с расстоянием. Прежде чем мы рассмотрим, почему это случается, мы должны узнать, как это случается. Для видов эквивалентом слов является ДНК — генетическая информация, которую все живое несёт в себе и которая определяет особь, о чем мы говорили в главе 2. Когда особи размножаются половым путём, они смешивают свои ДНК. И когда члены одной местной популяции мигрируют в другую местную популяцию и вносят в неё свои гены при скрещивании с особями популяции, в которую только что влились, мы называем это «потоком генов».

ДНК двух отдельных популяций видов с течением времени отличается всё больше и больше, подобно тому, как, например, отличаются друг от друга итальянский и французский языки. Из-за этого особи таких популяций постепенно теряют способность при спаривании произвести продуктивное потомство. Лошади и ослы могут спариваться друг с другом, но лошадиную ДНК отнесло так далеко от ослиной, что обе больше не могут понять друг Oкr друга. Или скорее они могут достаточно хорошо смешиваться — два «диалекта ДНК» могут достаточно хорошо понять друг друга — чтобы создать живое существо, мула, но не достаточно хорошо, чтобы создать существо, которое может размножаться: мулы, как мы видели ранее, бесплодны.

Важное различие между видами и языками в том, что языки могут перенимать заимствованные слова из других языков. После того, как английский, например, развился в виде отдельного языка от романских, германских и кельтских источников, он перенял слово «шампунь» из хинди, «айсберг» с норвежского, «бунгало» с бенгальского и «анорак» с инуитского языка. Виды животных никогда (или почти никогда) не обменивают ДНК, как только они продрейфовали достаточно далеко, после прекращения совместного размножения. Бактерии — другое дело: они обмениваются генами, но в этой книге не хватает места, чтобы описать и это. В остальной части этой главы условимся, что я говорю о животных.

Острова и изоляция: сила разделения

Итак, ДНК видов, как слова в языках, разошлись после разделения. Почему это могло бы произойти? Что могло начать разделение? Очевидный вариант — море. Популяции отдельных островов не встречаются друг с другом — во всяком случае, не часто, и их наборы генов имеют возможность отдалиться друг от друга. Это придаёт островам чрезвычайно важную роль в происхождении новых видов. Но мы можем подумать об острове гораздо шире, чем просто о куске земли, окружённом водой. Для лягушки, оазис — «остров», где она может жить, окружённый пустыней, в которой она жить не может. Для рыбы «остров» — озеро. Суть островов, и для видов, и для языков, в том, что популяции островов отрезаны от контактов с другими популяциями (предотвращая поток генов в случае видов, так же как они предотвращают предотвращают дрейф языков) и поэтому свободны начать эволюционировать в своём собственном направлении.

Следующий важный момент в том, что популяция острова не должна быть полностью изолирована навсегда: гены могут иногда пересекать окружающий их барьер, будь то вода или необитаемая земля.