Магия страсти

Она улыбнулась, хотя он заметил, что ее глаза чуть прищурены, а лицо немного бледное.

Если бы кто-то спросил, понравился ли им обед, оба ответили бы утвердительно, но на самом деле они едва замечали, какие блюда приносил Блок.

– Я очень люблю инжирный пудинг, – пробормотала, наконец, Розалинда, накалывая на вилку кусочек.

– По-моему, это яблочное пирожное.

– О Господи!

– Инжир, яблоки, какая разница? Продолжай есть. Тебе понадобятся силы.

Она взяла еще кусочек.

– Кажется, ты прав, это яблоко. Николас, а вдруг твой дед вздумает навестить нас в твоей спальне?

– В нашей спальне. Если дед придет спеть нам колыбельную, мы послушаем, поаплодируем и вежливо попросим его уйти, иначе он будет шокирован до глубины души.

– Если колыбельная будет мне знакома, я спою вместе с ним, – решила Розалинда, украдкой бросив на него взгляд.

Она ощущала его нетерпение. Слышала это нетерпение в его голосе, хоть и звучавшем весело и беспечно. Несмотря на свое волнение, она понимала, что ступила на неизведанную территорию, и сейчас изнывала от предвкушения, смешанного со страхом.

– Николас… насчет этого… постели… Николас мгновенно насторожился: – Да?

Розалинда неопределенно повертела рукой.

– Все очень мирно и спокойно. Мы едим яблочные пирожные… но теперь я все время думаю о том, что ты будешь делать со мной, как только уведешь в спальню.

У него действительно имелись планы: чудесные планы.

– Ты уже просмотрела все картинки в книге, которую дала тетя Софи?

– Пыталась наскоро ее пролистать, но тетки не дали мне ни минуты покоя. Думаю, они были смущены и пожалели, что дали мне книгу. Но позволь заверить, я держалась стойко.

– Если хочешь, мы пойдем в спальню и посмотрим картинки вместе. Как тебе это понравится?

– Очень, то есть не думаю, что я смогу рассматривать картинки, если ты станешь заглядывать мне через плечо и видеть то, что вижу я. На парочках совсем нет одежды.

– Даже на джентльменах? Они тоже раздеты?

– Я просмотрела, сколько могла, пока тетя Софи осторожно пыталась выдернуть книгу у меня из рук. Мне удалось увидеть не меньше чем с полдюжины. На всякий случай я спрятала книгу в чемодане, под блузками, в надежде, что ее не стащат. И джентльмены…

Она нервно откашлялась.

– …они выглядели как-то странно. Совсем не похожи на маленьких мальчишек в Брендон-Хаусе.

– Что в них такого странного?

– Спереди внизу… торчало что-то большое и вздутое, словно из животов росли древесные сучья.

Николас рассмеялся:

– Похоже, художник был крайне высокого мнения о себе и желал произвести впечатление на женщин, поэтому и прибегнул к преувеличениям, чтобы донести свою мысль до читателей.

Розалинда, сцепив пальцы, подалась вперед:

– Какую мысль? Я ничего не понимаю. И больше не желаю говорить на эту тему. Не желаю нырять под стол, чтобы спрятать свое пламенеющее лицо. Страшно подумать, что может оказаться под этим столом, в темноте, когда к тому же там нет никаких ног, прогоняющих потусторонние создания.

Но Николас спокойно улыбнулся:

– Доедай свое пирожное, а потом пойдем в библиотеку и потребуем, чтобы дед не навещал нас в спальне. И будем наслаждаться друг другом. Обещаю, все будет хорошо. Я твой муж, и ты должна мне довериться.

Обдумав его слова, она, к изумлению Николаса, спросила:

– Послушай, ты знаешь, почему кресло деда упало, когда я пела песню?

О, он уже успел поразмыслить над этим.

– Мы обсудим это завтра. Но не раньше полудня.

В комнату вошел Блок с канделябром.

– Думаю, вы захотите выпить портвейна в одиночестве милорд.

Действительно ли в его голосе звучали иронические нотки?

Николас сложил салфетку и бросил рядом с тарелкой:

– Нет, спасибо, Блок. Мы идем наверх. В доме все спокойно?

– Да, милорд. Позвольте сказать, что со стороны мистера Причарда было крайне тактично оставить вас вдвоем, тем более что это ваш первый вечер в Уайверли-Чейз и первый вечер вместе в качестве супружеской пары.

– Нет, Блок, не позволю. Розалинда подавилась смешком.

– Пожалуйста, Блок, поблагодарите кухарку за прекрасный ужин. Милорд?

Николас отодвинул ее стул и взял жену за руку.

– Спокойной ночи, Блок. Да, и попросите мистера Причарда нанять еще слуг. Вряд ли кухарке понравилось самой мыть кастрюли и сковороды. Я лично поговорю с каждым. И развею всякую боязнь призраков.

– Прекрасно, милорд, но у меня вряд ли это получится. Видите ли, по деревне пошли разговоры – люди вспоминают вашего деда и тот факт, что тело не было найдено.

– Уверяю, когда дед умер, его бренные останки были похоронены. И какой ему толк от них в потустороннем мире?

– Ах, милорд, тогда вы были совсем ребенком и ничего не помните. Зато я помню. Очень хорошо помню, что сказал тот, кто все знает.

– Это еще кто?

– Врач. Доктор Бланкеншип, милорд, суетливый коротышка с пшеничными волосами и такими прозрачными глазами, что никто не мог определить, куда и на кого он смотрит. Это он потихоньку сказал своей сестре, что, когда наносил последний визит, старый граф не лежал в гробу, как тому следовало быть. Вы, милорд, уже успели сбежать из дому.

– Я помню Бланкеншипа. Что с ним произошло?

– Уехал во Францию, милорд.