Магия тени

А Шадек ни о чем таком не думал, просто досадовал на молчание и вялость Бивилки, на отстраненное выражение ее лица и горячечный блеск глаз.

Призорцы неустанно следовали за телегой, за день отставали, за ночь нагоняли, возились за границей магических щитов и выжидали чего-то.

На снежной равнине ни разу не встретилось живой души. О том, что местность обитаема, говорили лишь тонкие струйки дыма, несколько раз подмеченные вдалеке.

— Восхитительно, — бормотал Гасталла на вечернем привале, — просто волшебно. Столько места, столько простора — и ни одного орущего человечка. Просто ни единого. Вот куда стоит перебраться, когда все это завершится, а?

— Так ведь холодно, — возразил Шадек и тут же стал наигрывать:

В старой хате живет зима.По утрам к ней приходит пес.Белоснежный, как облака.

Неуклюжий, как грохот гроз.На колени морду кладет,Подставляет кудлатый бок.И зима новый день прядет,К волоску кладя волосок.В палисаднике сохнет ковыль.Шебуршится за печкой сверчок.Раздувает снежную пыль

По ладоням горных дорог.Улыбается тетка-зима.Улыбается белый пес.У него стынет небо в глазахИ потешно кривится нос.На закате зевает зима,Выпускает кудель из рук.Белоснежные облака

Ускользают в печную трубу.По ночам в старой хате — тьма.Черный горбик среди берез.А в округе бродит грозаИ ворчит, как большой пес.

Мелодия рождалась под пальцами сама собою, как бывало прежде, и сами собою вплетались в нее слова. Только с тем размеренным тягучим мотивом получался полнейший тупик, и все так же образы не облекались в слова, вертелись на краю понимания: красное небо, клейкая вода, сухой шелест, а что-то важное ускользало.

— Где ж тут холодно? — Гасталла махнул рукой. — Немногим холодней, чем в твоем Ортае нынче. Было бы холодно — ты б так не растренькался. Не-ет, места тут чудесные, свежие, просторные! Жить можно. Рыбы в реках сколько — видал вчера? Я лишь раз Хлопанцем по воде вмазал, так ее столько всплыло, что хоть ведром черпай. Раз колданул — три дня сытый ходишь! Да сухостоя на костер сколько, да ягод всяких! Вот еще ловушки на зверье приспособлюсь делать, перейму твою хитрость — и все, можете без меня возвращаться в свой Ортай. Нужен он мне больно, тот ваш Ортай или та моя Меравия. Чего я там не видел — людишек, что орут без продыху?

— А как же твоя некромантская лаборатория? — для порядка спросил Дорал. Слова Гасталлы он всерьез не принял.

— А, — тот махнул рукой, и отблеск костра подсветил красным его ладонь, — чего я, мертвяков себе не подниму для опытов? У меня вот даже реликвия осталась, хоть и разряженная.

— А как же некромантский факультет в новой Школе? — уже настороженно уточнил магистр. — Я ведь всерьез предлагаю. Хорошую Школу хочу, особенную. Такую, чтоб растить умных и счастливых магов. А для счастья что нужно? Чтобы каждый имел то, чего ему хочется, и чтобы никто никому не мешал.

Гасталла неопределенно дернул плечом. Будет ли новая Школа — это еще бабка надвое сказала, а благословенный безлюдный край — вот он, за кольцом магического щита.

— И ведь магов тут нет, — добавил Гасталла, — значит, нет и законов, которые запрещают где попало поднимать мертвяг. А что теперь будет с законами в Ортае и кто будет сочинять те законы — это еще поди знай.

Дорал и Гасталла оживленно заспорили: возможно или нет, чтобы государь вернулся в Ортай? Возможно проводить некромантские опыты в Недре? Бивилка, все это время просидевшая подле костра молчаливой тенью, поднялась и тихонько отошла. Шадек решил, что она отправилась спать в телегу, но проследил за ней взглядом и увидел, что Бивилка прошла мимо повозки к границе магического щита.

Шадек прислонил бузуку к поваленному дереву, на котором сидел, и тоже поднялся. Увлеченные спором маги не обратили на это внимания.

Магические щиты на привалах ставил Дорал. Его уклоном была оборонная магия, и щиты он колдовал непростые, серьезные. Не обычную полупрозрачную чашечку, рассчитанную на один-два удара, а плотный тугой пузырь, за пределами которого все делалось похожим на туманную дымку. Этот пузырь был способен выдержать натиск бешеного тролля и упреждал о попытках расковырять его извне.

Бивилка остановилась в двух шагах от старухи. Та спокойно стояла внутри магического щита, сквозь который никак не могла пройти, будучи незамеченной Доралом. Сегодня старуха выглядела иначе: она стала плотнее и немного выше ростом, кожа ее в слабых отсветах костра казалась серой, а уши — заметно крупнее.