Магия тени

– Вообще-то Элай мастерит неплохие луки. Только не продает дальше Эллора, в Ортае мало кто пользуется луками. Еще он самострелы умеет делать, но простенькие. Их не продает совсем, потому как с самострелом любой дурак – герой, а дураков Элай не любит.

– Ну положим, он не бесполезен, – охотно признал Оль, торопясь загладить свою нечаянную грубость. – А вот Алере не помешало бы это самое… каши варить.

Тут же гласник чуть было не ляпнул, что не возражал бы, чтоб Алера именно ему варила каши, и сам удивился своему нахальству.

– Аль еще полезнее Элая. – Тахар выпрямился и посмотрел на Оля сердито. – Она умеет Кристаллы сращивать, очень здорово с ними справляется. Ты быстро судить бросаешься, попробовал бы сначала разобраться, а?

Оль проглотил этот справедливый укор, но не смог не возмутиться по поводу камней:

– Как вы можете использовать Кристаллы теперь, а? Ведь уже известно, что это демоновы происки, что нельзя было тащить их из Миров…

– Так они уже притащены. Если Аль не будет их сращивать, если даже мы их выбросим в колодец – они что, перестанут работать?

– Не перестанут.

– Ну так чего ты хочешь?

Оль смутился. И правда – чего сделаешь, если вредоносная зараза уже здесь, хоть ты трогай ее, хоть не трогай – действие одно и то же. Но противно ведь!

– Эй, – осенило вдруг гласника, – так, быть может, собрать Кристаллы в кучу да затолкать обратно в Миры? Ну хоть сколько получится?

Тахар аж поперхнулся:

– Ты представляешь, сколько их натащили оттуда за сто лет? Даже если мы под корень вычистим от камней весь Мошук и Лирму – так это даже не мелкие брызги, это просто ничто! К тому же, даже если полностью убрать их из всего Идориса – уже ничего не поменяется.

– И все-таки, – упорствовал Оль, – все-таки вы могли бы взять сколько получится камней и унести их отсюда обратно в Миры.

– Может, для надежности сходить к тамошним горам и бросить Кристаллы в жерло вулкана?

– Может быть, – осторожно согласился Оль. – Что такое жерло вулкана?

– Понятия не имею, – признался Тахар. – Дефара иногда так шутит.

Некоторое время маги молчали. Было слышно, как за стеной Кальен громко спорит с Эдфуром. Точно, с Эдфуром, его рыкающий говор ни с чем не спутать. Мавка все косилась на стену, за которой спорили, и сердито взрыкивала вслед за гномом.

– Да нет на твоем роду никакой порчи! – почти кричал Кальен. – Просто у гномов наклонность к старческому полоумию!

– Я те дам наклонность! – кипятился Эдфур. – Я те дам полоумие! Не было у дядьки никакой наклонности, пока я тя в дом не впустил! Чем тещу напоил, сволота? Она теперь мне весь дом перезаразит этой безмозглостью!

Ответа Кальена маги не услышали, но чуть погодя хлопнула входная дверь, а Мавка, еще немного поворчав, успокоенно опустила голову на лапы.

Олю отчего-то настырно лезла в голову мысль про Алеру в красивом платье и про кашу, которую она не будет варить. А если будет – то никак не ему, не Олю.

Странно, что до сих пор у нее с эльфом ничего не вышло. Странно, что они добровольно отказались от всего, что могло бы быть, ради… чего? Бесконечного безответственного детства?

– Я не могу сообразить, как вы живете, уперевшись в эти Миры, – признал Оль. – А как дом? Как родня?

– А где дом – там, где ты родился, или там, где тебе спокойно? – Тахар не ждал ответа. – Родня – ну да, пока мы были подлетками, пока мои родители не пропали, а дед Алеры в открытую не сошелся с теткой Элая – да, можно было сказать, что родня нас здесь держит. Теперь уже нет.

«Пропали?» – В светлых глазах Оля ясно отразилось непонимание. Как могут гласники пропасть и не найтись?

Тахар сердито постучал пестиком по краю ступки.

– Пропали. Десять лет назад. Затеяли какие-то исследования с перемещениями и… в общем, так их и не нашли. Они… теми еще испытателями были. Вот, доиспытывались.

– А Умма? – наконец прямо спросил Оль, и голос его прозвучал почти жалобно: и впрямь, где же место для Уммы среди всего этого?

Тахар с силой потер щеку, и на светлой коже осталось красное пятно.

– Я не знаю, что тебе сказать. А, бдыщевый ты хвост, я не знаю даже, что сказать себе!

Оль махнул рукой и вернулся к бегунчику, принялся сердито кромсать изрядно подвявшие стебли. Тахар высыпал из ступки золу, перетертую с цветами златочника, плеснул воды в глиняную миску.

Оль некоторое время молча следил за выверенными движениями его рук, за пальцами, выделывающими сложные пассы. Тахар негромко шептал неизвестное гласнику заклинание, в котором тот временами улавливал знакомые, но иначе звучащие слова.

Когда Тахар осторожно отделил щепоть нарезанных бегунчиковых стеблей, Оль все-таки не вытерпел:

– А может быть, все ж пришла пора повзрослеть, а? Вон и Элай с Алерой друг на друга глядят, как коты весенние. И ты с Уммой… Тебе не думалось, что настало время еще раз перерешить решенное, а?

Тахар старательно перемешал смесь, медленно отодвинул миску. Посидел, не поднимая глаз, потом решительно потянулся за склянкой.