Магия вернётся в понедельник

После университета наши с Пашкой дороги разошлись. Я уехала в столицу – покорять и завоёвывать, а Павел вернулся домой – сохранять и приумножать. Кофейня перешла к нему по наследству три года назад, после смерти его папы. Я хотела приехать на похороны, но Паша меня отговорил. Сказал, что делать здесь нечего, народу будет уймища, утешать его есть кому и, вообще, какой смысл переться на другой конец страны, чтобы попрощаться с человеком, которого я никогда не знала? Определённая логика в его словах была, поэтому я, не без облегчения, отказалась от поездки.

Мне хотелось увидеться с Пашкой, но я решила отложить визит до более приятных времён. Помимо всего прочего, в связи со смертью Миляева старшего, снова всколыхнулась общественность, подняла с информационного дна старые слухи и, в очередной раз, принялась их мусолить.

Всё изменилось несколько дней назад, когда ко мне заявился странного вида господин. Ну, в общем-то, выглядел он вполне обычно, но что-то в нём меня насторожило. Он подсел ко мне за столик кафе и начал издалека расспрашивать о времени, проведённом в университете.

Я, тогда как раз уволилась из одной нечистой на руку конторы и пребывала в беспокойном раздрае, не зная, что мне теперь делать и куда податься. Так уж вышло, что врать я никогда не любила, а при моей профессии всегда высоко ценились именно вруны, но не будем об этом.

В тот день я забрала свои вещи из офиса и засела в кафе неподалёку, чтобы разложить по полочкам происходящее и попытаться нащупать хоть какой-то план дальнейших действий. Миссия по покорению столицы в краткие сроки, оказалась провальной, и я всерьёз задумалась о переезде в город поменьше и попроще. Мысль о том, чтобы вернуться домой даже не проскользнула в моей голове.

Давайте вернёмся к господину. Возраст на вид угадать не получилось, он мог быть как сорокалетним, так и шестидесятилетним. Гладко выбритый, в болотно-сером пиджаке и с чёрной кожаной папкой в руках. Он извинился за вторжение и назвал меня по имени. Я встрепенулась. Признаться честно – я испугалась. Подумала, что начальник решил меня подставить напоследок. Он, конечно, хорошо заплатил, но взял с меня обещание никому не рассказывать о его делишках.

Так вот – я испугалась. Но господин улыбнулся и сказал, что он просто хочет со мной пообщаться об одном человеке. Сначала мужчина спрашивал про университет и, хоть я и догадалась, что разговор зайдёт о ком-то из сокурсников, но так до конца и не понимала о ком. Поэтому, когда он спросил в каких отношениях я состояла с господином Миляевым, я растерялась. А потом мне пришлось применять на практике те самые навыки, которые я применять не любила, а именно – аккуратно врать. То, что господин пришёл ко мне, уже говорило о том, что он в курсе нашей дружбы. Только вот компания у нас была немаленькая, а о том, что нас с Павлом связывали более тесные, чем по-студенчески приятельские отношения, господину знать было необязательно.

В общем, я убедила этого странного человека, что мы, конечно, дружили, но чего-то особенного я о Пашке не знала. Обычный парень, усердный студент, но не более того. А после университета наши пути и вовсе разошлись, оставшись воспоминанием о юности и лишь дежурными поздравлениями по крупным праздникам. Господин, как мне показалось, огорчился и вскользь обронил, что другие советовали обратиться именно ко мне. На моё любопытство по этому поводу господин не ответил, после чего извинился и откланялся.

Как только он вышел из кафе я, не раздумывая, забронировала билет на ближайший рейс в Мадан, и отправилась собирать вещи.

Сейчас, сидя в кофейне “Над Фрешерским водохранилищем”, принадлежащей Павлу, я раздумывала что сказать, и зачем, вообще, я сюда приехала. Мы не виделись уже два года и, признаться, я была смущена предстоящей встречей. Это даже навевало ностальгические чувства.

Когда мы познакомились, на первом курсе университета, я смущалась его на протяжении первых полутора месяцев. Познакомились мы так: я, в очередной раз, снесла его учебник сумкой, когда проходила мимо, и в попытке поднять его быстрее, чем Павел заметит падение, стукнулась лбом об стол. Шишка вылезла знатная. В итоге Паша поднимал сначала хохочущую до слёз меня, а потом и свой многострадальный учебник. Во время пары он несколько раз спрашивал, как я себя чувствую, а я жутко стеснялась. Потом мы разговорились и на следующей паре снова сели вместе. Через две недели мы уже стабильно сидели на всех совместных занятиях за одним столом, ездили до общаги и обратно, и помогали друг другу с домашкой. Это не мешало мне смущаться его невозмутимости, особенно когда он устранял последствия моей неуклюжести.

Если быть откровенной, то у меня были неприятные подозрения о причине интереса к Павлу того странного господина. Я не могла отделаться от ощущения, что в этой истории замешаны магические искусства.

– Даша? – знакомый голос выдернул меня из тягостных дум.