Магия возможных действий

Первое, что она поняла — уже поздний вечер или даже ночь, это не в глазах темно, это небо поблекло, лес превратился в могучий монолит всех оттенков черного, серого и темно-темно-кобальтового, белесыми полосами подернулась вода у берегов. Костер был единственной яркой искрой, но и его придавило величавое спокойствие ночи. Он скорее был намеком на свет, нежели настоящим источником света.

Последней к Кайндел вернулась способность ощущать вкус. Оказывается, похлебка, которую она попробовала, была мясной.

— Что со мной? — пробормотала она.

— Ты жива, и это главное. Ты хоть как-нибудь себя ощущаешь?

— Почти никак.

— Зрение есть? Слух есть, я это понял. Дымок чувствуешь?

— Не-е…

— Лети, нашатырь есть?

— У меня есть, — послышался голос Романа. Через несколько мгновений неприятная, но относительно терпимая вонь вовремя не вынесенного кошачьего туалета ударила в переносицу чародейки, и этот удар слегка прояснил ее сознание.

— Ага, ощущаешь. Хорошо. Еще бульону попей.

— Он мясной.

— Правильно. Молодец. Еще глоточек… Ну что ж… Будем надеяться на лучшее… Тут только надеяться остается. — Алан наклонился к ней, посмотрел в глаза. — В том числе и на то, что ОСН действительно оценит твои усилия. И должным образом отблагодарит тебя.

— А как мне благодарить тебя? — выдохнула она. Почему-то желание сказать это было настолько неодолимым, что даже и силы как-то сразу нашлись. — Как отблагодарить за то… что ты когда-то показал мне… что мир — не такое дерьмо… как я думала… что мир… может быть хорош…

Мужчина несколько мгновений молчал, и ей даже показалось, что глаза его заблестели ярче, чем раньше. Но это, конечно, скорее всего был просто обман зрения.

— Ладно тебе, сестренка, — проговорил он хрипловато. — Ты как вообще?

Кайндел приходила в себя с большим трудом, медленно, но верно. Постепенно она начала ощущать, что лежит на чем-то колком, неудобном, и через несколько минут набралась сил попросить переложить ее поудобнее. Алан устроил ее на своей расстеленной куртке. Еще через несколько минут он сумел убедить ее допить бульон. Лети поглядывала на подругу с сочувствием, но от костра не отходила. Вскоре до курсантки добрался и запах дыма, смешанный с ароматом варящегося мяса. Дело потихоньку налаживалось.

— Можно еще грибов покидать в суп, — сказал Роман.

— Грибы — в мае?!

— Ну как же! Сморчки. Я набрал немного…

— А ты уверен, что они нормальные? Эти грибы особенно охотно вбирают в себя всякую гадость…

— Какая может быть гадость в этих краях, где по необходимости снова начали ездить на лошадях?! Тут даже линии электропередачи не действуют!

— Откуда знаешь, что не действуют?

— Те, которые действуют, гудят.

— Ну не всегда, не всегда…

— Хватит вам ссориться, — миролюбиво пробормотала иномирянка. — Грибы хорошие, не ядовитые. Сейчас накрошу их в суп, получится какая-никакая, но похлебка.

— Она и так хороша, — заметил Пепел, запуская ложку в котелок. — Всегда любил крольчатину.

— Откуда у вас котел? — простонала девушка.

— А, в себя приходишь! Хорошо… Это Роман Батькович смотался до ближайшего фермерского хозяйства, выпросил там.

— Если б выпросил. Выменял! На две запасные обоймы.

— Не так и дорого.

— Просил еды дать в придачу — отказали. Жмоты…

Двигаться Кайндел все еще не могла, и Алан терпеливо кормил и поил ее, приподнимая ей голову, как тяжело больной или парализованной, следя, чтоб не слишком сильно наклонить мисочку и чтоб жидкость не попала не в то горло. Роман два раза отлучался, видимо, позвонить или получить возможность принять входящий звонок, ежели возникнет необходимость (здесь, на самом берегу, сети не было). На второй раз, вернувшись, он с довольным видом объявил, что скоро сюда будет поставлен портал.

А остальное девушка уже помнила весьма смутно. Убедившись, что с ней все будет хорошо, Пепел больше не мешал ей спать, и она забылась. Забытье но временам напоминало обморок. Под действием нашатыря она приходила в себя и в очередной раз обнаруживала, что ее куда-то несут. Голоса, звучавшие рядом, казались ей знакомыми, однако забивать себе голову размышлениями, откуда она их знает, Кайндел не хотела. В конце концов, какая разница — друзья, враги… Главное — поспать.

Она пришла в себя в мокрой от пота постели, под тусклым светом ночника, в закутке больничной палаты. Столик рядом с кроватью был уставлен множеством всяких баночек, бутылочек, какими-то приборами, в которых она ничего не понимала. Слегка побаливала голова, рук и ног своих она практически не чувствовала, хотя все-таки осознавала, что конечности никуда не делись, просто усталость была такова, что на ощущения совсем не оставалось сил.

Кайндел застонала, потом еще раз. Сознание на миг прервалось, а потом губ ее коснулся холодный край чашки и рот опалила холодная влага. Пить было приятно до боли, такого наслаждения от обычной воды она не получала никогда. Из темноты выплыло озабоченное лицо, и с некоторым усилием девушка узнала Кериана.

— Ты меня слышишь?

— Слышу.

— Что?

— Слышу…

— Хорошо… Еще пить? Вот… Ну знаешь, ты в следующий раз все-таки постарайся не доводить себя до такого состояния.

— Получилось?