Магиран из Прошлого

Николая Кривошеева я увидел утром, когда наша походная колонна пустилась в дальнейший путь. Его бронемашина стояла на дороге в километре от того места, где мы ночевали. Не имея возможности связаться с нами, как как связь не работала, он посчитал за лучшее дождаться нас на проезжей дороге. Он рассчитал правильно и действительно встретил нас. Я сразу остановил БТР и вышел к нему навстречу. Мы дружески приветствовали друг друга. Я первым делом спросил его:

- У тебя всё в порядке?

Он утвердительно качнул головой:

- Всё хорошо. Обошлось. Забрал жену, ребёнка и тёщу. Вот и вся моя семья в сборе!

Он выглядел уставшим, но был доволен. Глядя на него, я подумал, а много ли надо человеку для счастья? Нет, пожалуйста не говорите, что много, начиная перечислять мне удобства и списки различных вещей и предметов. Это счастье мещанина, который безвылазно живёт в одном месте и настолько прирастает к своему окружению, что его мир рушится, если он потеряет что-то. Мещанин порой не видит и не понимает свою родню. Родственники для него - его конкуренты, нарушающие гармонию его вещевого окружения. Для человека, у которого нет ничего, таких проблем не возникает, а самым дорогим для него является его семья.

У меня в этом мире не было ничего и никого. Но я был тут чужим человеком и поэтому не мог испытывать чувство зависти.Сказал в ответ:

- Я рад за тебя, Николай! У нас тоже все спокойно. На привале поговорим. Занимай своё место в колонне и в путь.

Теперь мы и остальные люди, проведя ночь в лесу, были научены первым опытом. Сразу появились мысли о тех вещах, которых нам недоставало. Теперь проезжая через мелкие поселения, мы брали в магазинах не только крайне нужные нам вещи, но и то, что могло бы пригодиться в будущем.

По дороге к нам присоединились ещё две семьи в полном составе. Но всё равно, количество людей, которые последовали за нами было слишком недостаточным.Поэтому я решил сделать очередную остановку на ночь в каком-нибудь маленьком городке, что бы увлечь за собой массы. Тем более в небольших магазинах, кроме продуктов было трудно что-либо найти. Мне, для грабежа были нужны специализированные магазины. Нам нужен был ещё один автобус, обязательно исправный бензовоз, потому что в пути могли возникнуть проблемы с горючим, желательно ещё один фуражный трейлер.

Впереди тянулись хлебные поля и поля засеянные сахарной свёклой. Встречались так же поля с созревающим подсолнечником. Небольшие лесопосадки и одиночные строения разнообразили пейзаж.

Всё вокруг, залитое жарким августовским солнцем, казалось находилось в какой-то дрёме, разрушения причиненные стране войной совсем не затронули этого благодатного края, оставшегося до этого времени Российской житницей.

Глядя на всю эту красоту и богатства черноземья южных окраин России,становилось даже обидно, что ей владеют лишь некоторые "избранные" представители класса Б, которые посчитали, что им принадлежит весь мир, а все остальные люди - ничтожные создания, которым абсолютно чуждо чувство прекрасного, что они совершенно не хотят жить по-человечески, что они не хотят любить и быть любимыми, что они вообще не умеют мечтать, не испытывают боль и не нуждаются в крове, как бродячие собаки...

Вечером, когда мы остановились на ночёвку, Николай принёс мне завёрнутую в ткань гитару.

- Это подарок! - сказал он.

Я поблагодарил его и принял в руки инструмент. Гитара была старая, но не рассохлась от времени, её звучание было вполне удовлетворительное. Для концерта она не годилась, но что бы исполнять песни у костра, вполне пригодна. Я взял несколько аккордов, задумчиво послушал звук струн. Мне понравилось.

- Откуда она? - спросил я.

- От отца досталась, - объяснил Николай. - Таких гитар уже не делают нигде во всём мире.

Я тронул струны:

- Тихо как в раю - звёзды над местечком высоки и ярки

Я себе пою, я себе крою.

Опустилась ночь, отдохните, дети, день был очень жаркий

За стежком стежок, грошик стал тяжёл, ой вэй, - запел я негромко. Но сразу в лагере наступила тишина. Меня услышали все.

- Было время, были силы, да уже не то

Годы волосы скосили, вытерли моё пальто

Жил один еврей, так он сказал, что всё проходит.

Солнце тоже, вэй, садится на закате дня,

Но оно ещё родится, жаль, что не в пример меня

Кто же будет одевать их всех потом по моде?

Девочка моя, завтра утром ты опять ко мне вернёшься

Милая моя, фэйгалэ моя.

Грустноглазая, папа в ушко майзу скажет, засмеёшься

Люди разные и песни разные, ой вэй.

Будет день и будет пища - жить не торопись

Иногда богаче нищий, тот, кто не успел скопить,

Тот, кого уже никто нигде ничем не держит.

Нитка, бархат да иголки - вот и все дела,

Да ещё талмуд на полке - так бы жизнь шла и шла

Только солнце вижу я всё реже, реже1...

Я умолк и наступила тишина. Люди по-прежнему молчали, услышав эту старую песню. Они, в своём большинстве никогда не посещавшие концертов, слышавшие в своей жизни только электронную музыку, были в каком-то тихом восторге от живого исполнения. Но я чувствовал в этом молчании невысказанную благодарность толпы.