Магистр Разрушения

В гавань действительно заходили корабли — огромные (я таких здесь еще не видел) многовесельные галеры. С их палуб на пирс непрерывным потоком извергалось воинство — сотни, тысячи людей в одинаковых коричневых мундирах, тускло взблескивающих стальными шлемами и кирасами. Попав на твердую землю, бойцы мгновенно, словно сворачивающийся в кипятке белок, обретали вид небольших отрядов и отправлялись вверх по портовой улице.

Обитатели руин собирались на крышах и наблюдали за этим действом с тихой паникой во взглядах. Лекор обернулся ко мне, словно ища поддержки:

— Это — континентальные пехотные части. Зачем они здесь? Разве в городе бунт?

Нет, в городе не было бунта, в городе был я. Вечные владыки думали медленно, зато проблемы оказались склонны решать кардинально. К вечеру количество войск в городе станет таким, что к каждому окну и двери можно будет приставить часового. Они разберут руины на кирпичи, вручную, наплевав на Пустошь. Я смогу некоторое время избегать их внимания, а как быть с той же Ио? С хромой Фани, с полоумным Гигоком?

— Пойду, посмотрю на них поближе.

Лекор схватил меня за плащ.

— Слышь, ты, это…

— А вы спрячьтесь. Но не забирайтесь далеко, лучше ищите укрытие вдоль моря.

Я шел, а вокруг суетились обитатели руин, пряча по нычкам барахло, собирая воду и припасы. В бегство ударились все, не разбирая, кто «отринувший», а кто — за компанию пришел. В том, что солдаты будут вникать в такие мелочи, островитяне справедливо сомневались. Наверное, жители добропорядочных районов тоже хотели бы скрыться, но только не знали — как.

Ио догнала меня и ухватила за руку. На моей памяти она впервые прикоснулась к кому-либо, кроме Лекора.

— Я знаю, кто ты, я слышала, о чем ты говорил с дедом. Убей их всех за маму, черный, ты ведь можешь!

Я потрепал юную хулиганку по вихрам. Может статься, что после освобождения Ракша здесь умрут все (действительно — все). И я… это допущу?

— Что ж ты такая кровожадная, а?

Ио вывернулась из-под моей руки и убежала.

Прежде, чем решать вопросы чьей-то жизни и смерти, мне следовало самому остаться в живых. Это зависело от того, какой приказ получили солдаты. Если — убить на месте, то моя миссия тут и завершится: либо зарежут, либо — сам навернусь, прыгая по крышам, либо — с голоду сдохну (на выбор). Лекор настаивал, что безжалостное истребление черных магов каноном не предусмотрено — таких, как я, полагается брать под стражу и передавать в Храм. Особо подчеркивалось, что обеспечивать повиновение должны люди, не тронутые магией (тут в тексте появлялось характерное для Черепов слово «порча»). То есть, Вечные владыки — не дураки, темный адепт им нужен живым, но под охраной и в колодках. Это я способен пережить.

Однако просто прийти в порт и сдаться властям мне нельзя — не соответствует образу. В конце концов, храмовники могут просто обидеться (они же столько сил приложили к моей поимке!). Но, чем сложнее комбинацию мне удастся провернуть, тем опаснее я буду выглядеть, а значит, шансы на повторный побег уменьшаются. Вопрос в том, как передать себя в руки охотникам, оставаясь в добром здравии и выглядя при этом полным идиотом? У меня имелась одна мысль на этот счет. Я решительно устремился к тому самому кабаку, хозяина которого застал за разделкой бродяги. До темноты оставалось четыре часа — самое оживленное время, но город словно вымер. Нигде ни крика, ни шепота, только ритмичный топот солдат и металлический лязг амуниции.

Я без труда стащил из кладовой заведения здоровенный кувшин крепленого вина и засел в пустом доме не слишком далеко от жилых кварталов. Вот теперь-то мы и узнаем, что такое пьяный Разрушитель! Напиток оказался отвратительно-горьким. И что, за это кто-то платит деньги? Давясь и делая передышки, я затолкал в себя полкувшина омерзительного пойла и попытался понять, что изменилось. Меня пробирал глупый смех, голова шла кругом.

Потом все стало замечательно. Приходили какие-то люди, что-то говорили, а я, весь такой веселый, в ответ пробовал их напоить, невзирая на сопротивление. В какой-то момент кувшин исчез, а меня потянуло на песни. Песни на ум приходили, почему-то, из репертуара Пограничной Стражи. Не знал, что у меня такая хорошая память! Надеюсь, смысл этого похабства никто не понял. Дальше в памяти провал.

Зато утром… Лучше бы меня убили накануне! Так плохо мне не было с восьми лет. Голову распирало изнутри, словно мозгам захотелось на свободу. Ломило в висках и затылке, болели глаза, а уж что творилось во рту, словами не опишешь. Хотелось блевать, но не блевалось. Интересно, когда я успел? И на чем теперь лежу…

Затем какая-то добрая душа напоила меня кисловатым холодным напитком, и за это я готов был простить Патриархам абсолютно все. В глазах просветлело.

Вокруг оказалась большая полутемная каюта (скорее — часть трюма), чистая и сухая. Зато моя одежда оказалась влажной и чуть солоноватой, наверное, кто-то брезгливый ополоснул меня, прежде чем тащить сюда.

Хорошо хоть папа этого не видел.

«Да он бы тя похвалил!»