Магнит неприятностей

На губах умирающего старшего аналитика мелькнул намек на улыбку. — Ты Адепт. Тебя не должно быть нигде. Вы не должны… быть.

Внезапно Флинкс обнаружил, что наклоняется ближе. «О чем ты болтаешь? Кто ты такой, если знаешь мое имя? Внезапная мысль, слишком ужасающая для размышлений, почти овладела им. — Ты не… ты мой отец? Хотя это была не та реакция, которой опасался Флинкс, реакция мужчины также была совершенно неожиданной.

Он смеялся.

Было не до смеха. Скорее удушающий кашель. Сил у старшего аналитика уже не осталось. Но это был смех. Мысли летели со всех сторон, и Флинкс хотел поднять мужчину за манишку и встряхнуть.

"Что тут происходит? Кто ты? Почему ты смеешься?"

— Я… не твой отец, нет, Филип Линкс. Филип Линкс — номер двенадцать-А. Но я знаю, кто твой отец.

Пытаясь сдержать себя, начиная дрожать, Флинкс приблизил свое лицо как можно ближе к лицу умирающего. — Ты знаешь моего отца? Как… откуда мне знать, что ты не лжешь?

Глаза, в которых быстро угасала жизненная сила, встретились с его собственными. В них было изумление и отчаяние — и, как ни странно, довольство противоположного рода.

«Вы не продукт естественного союза. Твоей биологической матерью была женщина по имени Рууд Анасаж. Ваше место рождения указано как Сарнат на Терре. У вас была одна полная и одна сводная сестра, обе из которых считаются мертвыми.

«Не так», — сказал ему Флинкс, вспомнив одного из двоих, который, по всей вероятности, был еще жив.

Всплеск интереса на мгновение омолодил быстро ослабевающего старшего аналитика. "Это так? Очаровательный! Это только еще больше подтверждает потенциал двенадцати линий». Он начал захлебываться собственной кровью.

Не в силах больше сдерживать себя, Флинкс обеими руками вцепился в окровавленную рубашку мужчины спереди. Встревоженная силой эмоций, которые, как она чувствовала, бесконтрольно захлестывали ее хозяина, испуганный Пип поднялся в воздух в поисках несуществующей угрозы. Вдалеке небо начало светлеть. — Мой отец, — прохрипел он. «Мужской донор, ответственный за гены, которые Рууд Анасаж донес до срока. Кто ты?"

— Меня зовут… меня зовут Швыль Теодакрис. Не Теон аль-бар Cocarol. Я гордый член Общества Мелиораре. Последний член Общества Мелиораре. Он снова задохнулся, из уголка рта потекла кровь. — Во всяком случае, последний участник без стертых мозгов. Эксперименты — эксперименты не должны знать своих биологических прародителей. Внезапно и совершенно неожиданно, в одном из тех поразительных и непредсказуемых, но не беспрецедентных происшествий, которые непосредственно предшествуют смерти, Теодакрис-аль-бар Кокарол протянул руку, схватил Флинкса за рубашку и принял полусидячее положение.

«Гештальт», — прохрипел он, широко раскрыв глаза, — и умер.

Высвободив цепкие пальцы мертвеца, Флинкс позволил Шивилу Теодакрису-Теону аль-бар Кокаролу, старшему ситуационному аналитику города Маландере и последнему оставшемуся в живых здравомыслящему члену объявленного вне закона Общества Мелиораре, мягко упасть на землю. Поднявшись, он подозвал Пипа к своему плечу. Делать это означало смотреть вверх, а смотреть вверх означало невольно созерцать звезды, яркость которых медленно гасила приближающаяся заря.

«Гештальт», — выдохнул старик. Покопавшись в своей прекрасной памяти, Флинкс достаточно быстро нашел определение. «Физическая, биологическая, психологическая или символическая конфигурация или структура элементов, настолько объединенных в одно целое, что их свойства не могут быть получены из простого суммирования его частей». Поискав в другом месте, он вспомнил кое-что еще более важное. Гештальт также был миром-колонией H-класса VIII с одной луной. Расположенный на другой стороне Содружества, он находился примерно на таком же относительном расстоянии от Земли, как и важная транксовая система Амрополуса.

Неизбежным выводом из последнего слова Теодакриса-аль-бара Кокарола было то, что он должен искать своего отца по гештальту. Как уместно.

Мир был больше, чем книга или syb-файл. Но Гештальт не был Террой, Новой Ривьерой или системой Центавра. Он будет искать среди миллионов, а не миллиардов. Рука опустилась на плечо, не занятое Пипом. Нет, не рука. Лапа. Ловкий за гранью воображения, но, тем не менее, лапа. Повернувшись, он обнаружил, что смотрит вверх, в широкое плоское лицо Флаффа.

«Отличная игра продолжается, Флинкс. Мы продолжаем играть на своей стороне, вы продолжаете играть на своей. Всегда вводятся новые элементы». Зубы сверкнули в огромной — и для всех остальных пугающей — улыбке. «Сохраняет интерес к игре».

Моам и Блюбрайт присоединились к нему, окружив Флинкса. «Изменения назревают, бурлят и гноятся, учитель Флинкс. Большие изменения. Зловещие изменения. Время тикает, тикает, тикает. Подобно часам, которые вы нам описали, вселенная останавливается.

— Не хочу, чтобы это прекратилось слишком рано, — мрачно добавил Блюбрайт.

— По крайней мере, пока игра не будет закончена, — ободряюще добавил Моам.