Магомама, или Попаданка наоборот

«Хорошо, значит, хотя бы дома мы в безопасности, я прямо увидела мысленным взором, как Шура кивнула. Но ведь нельзя же запереть мальчишек дома на все лето. У нас для них еще летний лагерь был запланирован. Для Тошки спортивный, для Павла просто отдохнуть а теперь даже не знаю. Путевки Виктор вроде бы уже оплатил, но все реквизиты у него. Да и не отпущу я детей туда, откуда он запросто может их снова забрать».

«Слушай, ну они же у нас не идиоты. Во-первых, сами с ним больше так просто не уедут, во-вторых, хотя гремлин и чудеса прекрасно отвлекли их от истерики по поводу разочарования в папе, все равно что-то отложилось. И понять, насколько наше общее положение усложнилось, они вполне способны.

Будут ходить первое время на работу в медцентр вместе с нами, а дальше разберемся. Придумаем что-нибудь. В конце концов, дрессировать гремлина очень интересное занятие, им минимум на пол-лета хватит. Под его охраной можно даже выпускать их погулять недалеко от дома вполне справится с любым недоброжелателем или, например, не пустит прыгнуть под машину».

«Ну Шура опять вздохнула. Уже что-то но все равно сложно все. Знаешь, парадокс. В последние дни из Виктора такое полезло, что у меня почти вся тоска по нему и по прежней жизни слиняла. Как глаза открылись и вот этого козла я любила? Что, не нашла нормального мужика? Вон их сколько вокруг, надо ж было самое дерьмо выбрать».

«Ой, вот только не начинай самадуравиноватиться и угрызаться, я поморщилась.

Прозрела отлично. Больше не будешь тосковать об этом мужчине и ждать, что он позовет обратно, еще лучше. Но грызть себя не надо. Ни у одного подонка на лбу печати нет. И ни один мужик в начале знакомства не скажет прямо: знаешь, дорогая, через пятнадцать лет я брошу тебя с детьми и буду вести себя как последний козел».

«Но звоночки-то были! Это просто я все старалась сгладить, где-то глаза закрыть, где-то свою вину найти »

«И? Тебя же всю жизнь учили именно этому! Женщина должна прощать, не обращать внимания, погода в доме , не пилить, не придираться, быть мудрой, быть уступчивой, послушной тьфу. Слушай, если слонограмона с рождения бить ногами и внушать ему, что он мышь, к взрослому возрасту он поверит. Все, завязывай ныть и клюксить, чего было, того не вернешь.

Теперь ты поумнела, значит, жизнь станет совсем другая. Надо думать об этом, а не прошлое вспоминать и жалеть о несбывшемся».

«Легко сказать Ладно. Завтра с утра на работу. Надо снова вызвать сисадмина и заключить договор с его фирмой на постоянное обслуживание, надо опять же Полину Георгиевну уведомить, что ее пробный обед понравился и медцентр будет заказывать еду на постоянной основе, надо надо поискать еще одного гремлина в кладовке, потому что кто-то явно жрет туалетную бумагу и одноразовые перчатки!»

«Во! засмеялась я, переходя к себе в спальню, падая на постель и откидываясь на подушку. Это мне больше нравится, хотя, конечно, ужас-ужас. Но зато с оптимизмом и с устремлением в будущую жизнь. Вкрутить тебя на ночь в торшер?» Вот последнее я, кажется, зря сказала как-то мы обе с Шурой резко вспомнили, что она уже и не имеет этой жизни по сути: она теперь лампочка. И обе мысленно сжались от боли. Не знаю Шура за эти дни такая родная стала, ближе, чем младшая сестренка когда-то. Я ведь уехала из дома в скулис очень рано и потом виделась с семьей максимум два раза в году недолгое время даже не все каникулы, а их часть. Нет, мы все равно любили друг друга! Но слишком разная была жизнь у пусть даже весьма обеспеченных горожан и у дипломированного боевого мага, каким я стала. А Шура она такая близкая, понятная и не знаю, как объяснить.

Если бы я могла, я бы без колебаний вернула ей ее жизнь, хотя мне самой очень не хотелось бы уходить. «Знаешь, а мы ведь еще не обсудили все те странности, что сегодня с нами происходили в аэропорту. Ведь временами ты явно перехватывала контроль и становилась собой. Что ты при этом чувствовала?»

«Я не помню толком, я так зла была, тихонько ответила Шура. Только потом усталость навалилась. Как я не знаю даже, как объяснить. Словно я воздушный шарик, из которого выпустили весь воздух. Или батарейка, которую Гриша съел».

«Ох, не нравится мне все это. Что-то я такое читала или слышала? Нет, не могу сейчас вспомнить. Попробую утром. А то еще навспоминаю каких-нибудь ужасов, и тогда мы с тобой совсем не уснем».

Глава 49.