Маяк

С одной стороны, об этой конторе я действительно ничего не слышал. А они знают обо мне практически все. Неуютно как-то себя чувствуешь в такой ситуации. За меня уже все решили. Мое мнение никого не интересует. Видимо, потенциальный работодатель относится не только к сотрудникам, но и к соискателям, как к стаду баранов. Хотя, кто в наше время поступает по-другому? Люди как таковые не интересны друг другу. Все рассматривают всех как ресурс, той или иной степени ценности. Сейчас можно любую реплику продавца или начальника мысленно дополнить словами "я тебя, сейчас, конечно, обманываю" и в большинстве случаев окажешься прав. Политик в людях видит только электорат, полицейский – "палку", бизнесмен – рынок, продавец – выручку. Короче, кого угодно, только не человека. И улыбаются они тебе просто как источнику выгоды. Все остальное – не рентабельно. За фасадом дежурной приклеенной улыбки холодный расчет и меркантильность. Всюду ложь и манипуляция, пренебрежение и бессердечное равнодушие. Лицемерие стало стилем жизни. Стыд и совесть – понятия контрпродуктивные, а, значит, их нужно подавить, выдавить из себя, они мешают, как сейчас говорят, "личностному росту". Сама эта точка зрения расчеловечивает, вымарывает из сознания эмпатию. От чего-то более радикального останавливает только страх наказания, да и то не всех. Становится возможным обмануть, может быть даже убить или изнасиловать, не мучаясь при этом угрызениями совести. Ведь, если вдуматься, все в порядке. Ты рационально использовал ресурс, ты эффективен, а значит, успешен. Хуже всего то, что люди уже не представляют, что можно жить как-то по-другому.

Существует и обратная крайность. Давно заметил, что среди разного рода чиновников, в особенности так называемых силовиков, распространено мнение, что они обязаны рассматривать себя как функцию. Механистичность мышления очень удобна. За ней можно скрыть собственную некомпетентность, да и думать не нужно, брать на себя ответственность за принятие решений тоже. Мол, я и рад бы, да не могу, инструкция и все такое. Соответственно, всех остальных они начинают воспринимать не как людей, а как пункты отчетности.

Для меня, как человека, воспитанного в Советском Союзе, это до сих пор дико. Вероятно, и даже скорее всего, нас всех так и использовали, но, по крайней мере, воспитывали в другом ключе. "Человек человеку друг, товарищ и брат!" – вот был наш лозунг.

Если бы человечество не изобрело различные психопрактики расчеловечивания, то войны были бы невозможны. Люди, воспринимающие друг друга адекватно, не способны убить себе подобного.

Ладно, вернемся к нашим баранам. Странная форма оплаты – выигрыш в лотерею… Да и годовая вахта не известно где. Целый год я не увижу свою семью. Когда в резюме я отмечал готовность к командировкам, то имел в виду несколько другое…

С другой стороны, организация действительно серьезная. Точно не жулики, по крайней мере, не рядовые. Действуют достаточно уверенно, организовано все на высшем уровне. Просчитали меня вполне профессионально. Я поймал себя на мысли, что мне определенно нравится эта работа. Это действительно интересно. Опять же, деньги предлагают приличные… Смогу поправить наше финансовое положение.

Доехав до гаража и поставив машину, я бесцельно кружил по району, не спеша идти домой и размышляя обо всем этом, взвешивая все за и против. В конце концов, так и не придя ни к какому твердому решению, решил все обсудить с супругой. О письме и собеседовании я ей пока не рассказывал, считая это предложение не серьезным. Она вообще думает, что я на рыбалке.

Начало темнеть. Стал накрапывать дождик. Пора идти домой. Сколько кругами не ходи, все равно ничего не выкружишь…

– Дядь, закурить не найдется? – послышался возглас со скамейки, к которой я как раз подходил.

Трое парней, двоим лет по 15-16, один постарше. Хорошо сидят. С пивком. И, видимо, оно заканчивается. Завидев меня, один не спеша начал вставать.

– Не курю. – Бросил я, еще надеясь пройти мимо.

– Спортсмен, что ль? – Тот, который вставал с лавки, преградил мне дорогу.

Классика. Гопота увидела во мне жертву… Я, не сбавляя шаг, подойдя вплотную и коротким тычком в печень сложил его пополам. Сверху добавил локтем в основание черепа. Самый нетерпеливый претендент на сигареты беззвучно осел на асфальт.

– Кто старший? – Резко развернувшись, я оказался прямо напротив двух сопляков, остававшихся на скамейке.

Глупые полупьяные улыбки медленно сползли с их лиц. Быстро, не сговариваясь, вытянули руки, тыкая пальцами в здоровяка, пускающего слюни на дорожке.

Ну, понятно. Кто же еще?

– Педофилы! Помогите!!! – Вдруг заорал один из них.

Я опешил. Эти мелкие сволочи теперь показывали на меня и жались на лавке друг к другу. Тут у меня в голове взорвался фейерверк, а потом погас свет. Последнее, что я услышал, был вой полицейской сирены. Или это тоже у меня в голове?

Очнулся в полицейском участке. Все болело. Зубов не хватало, лицо распухло. Надо мной склонился мордатый полицейский с майорскими погонами.