Маяк

Подойдя достаточно ближе, моему слуху стали доноситься странные слова, повторяемые раз за разом. Они чем-то были похожи на те, что я слышал тогда, в подвале. Я проскользнул между засохшими кустами, затаившись между ними. Свет факелов был красным, вся площадь была озарена ими, но не доставал до того места, где был я. Потому никто не смог заметить того, как я подошел.    На момент показалось, что даже сама роща отзывалась на голос тех, кто стоял в полукруге, своими скрипучими ветвями и столбами. Как будто бы она вторила их голосам.

Я наблюдал за тем, как в полукруге у каменной плиты стояло семь человек, читая нараспев какие-то слова. Один из них стоял спиной ко мне с распростертыми вверх руками. С противоположной стороны, из темноты, на свет вышли еще два человека, волоча за собой белокурую девушку в богато украшенном платье. Она пыталась вырываться, но была связана по рукам и ногам. Также ее рот был завязан.

– Нга шуа! Нгаа руа! Нга нишпуа туах Айах! Нга шуа! Нгаа руа! Нга нишпуа туах Айах! – разрезали воздух голоса людей, сливаясь в унисон.

Даже мне показалось, что эти слова звучат и у меня в разуме. Я готов был выхватить пистолет, и, может быть, помочь, но я не мог противостоять словам. Я как будто тоже слышал их зов, заставивший меня просто наблюдать.

Люди подошли к каменной плите, бросив девушку на нее, разошлись по сторонам. Человек с распростертыми руками посмотрел на нее. Он подошел к ней, вытащил из-за пазухи кинжал, разрезал ей путы. Затем выставил руку, как бы подзывая еще двоих из полукруга. И они подошли. Белокурая девушка смотрела на них с испугом, пыталась закричать, но кляп во рту мешал. Она пыталась сопротивляться, за что и получила пару хороших оплеух. Она заплакала. Двое подошедших людей в балахонах связали ей руки веревками и уложили спиной на каменную плиту. Они чуть отошли, не давая возможности ей сомкнуть руки. Человек с кинжалом обернулся и, в свете багровых факелов, я увидел на нем маску насекомого, торчащую из-под капюшона. Девушка тяжело дышала, лежа на камне, пытаясь высвободиться, но ей просто не давали. Тогда человек перевернул кинжал в руке, стал им разрезать одежду на девушке. Она испуганно стонала, извивалась, но тот продолжал разрезать одежду. Затем он сдернул платье, чулки, разрезал корсет, оставив ее полностью без одежды. Он провел рукой по изгибам ее тела, смотря на ее попытки вырваться и слезы на лице.

Затем он указал в сторону другого человека, и тот поднес ему бутылек с краской и кистью. Взяв их из рук, он стал чертить на теле девушки знаки и символы. Закончив, он откинул бутылек с кистью в сторону, поднялся с камня, встав у изголовья девушки. Она извивалась на камне, но была крепко сдерживаема по рукам. Человек в маске вновь развел руки, подняв над собой. Песнопение прекратилось.

– Нгах туах шуагх уэх! Нгах шту ранграх штэ! Таургх!

– Таургх! – стали вторить его словам те, кто стоял в полукруге.

В этот момент я услышал знакомый стрекот крыльев. И из тени, в свете багровых факелов, вышел человек в балахоне, со скрытым лицом под капюшоном. Он был гораздо выше всех, кто стоял на этой поляне. Человек в маске жука склонился перед ним, как и все остальные. Одним за другим, они склонились перед ним, продолжая повторять слова. Он подошел со стороны ног девушки, остановившись. Девушка на миг перестала рыдать и извиваться, сомкнув ноги, она уставилась на этого человека. Они смотрели друг на друга. Затем человек в маске сделал пас рукой. Тишина воцарилась на поляне.

– Нгаа шуа! Нга руаа тахурэне зах! – произнес человек в маске жука.

Тот, кто стоял у ног девушки, стал разворачивать балахон, показывая истинную свою природу. Такой мерзости я никогда не видал в своей жизни. Оно было похоже на таракана, только ростом больше, чем человек, имело пару крыльев, две пары заднегрудных ног с шипами и пару передних. На голове было деформированное человеческое лицо, больше похожее на маску, сквозь которые проходили антенны. Ими же оно и начало обследовать тело девушки, которая в страхе пыталась кричать сквозь кляп и еще сильнее вырываться. Оно развело ей ноги, нависнув над ней. Я никогда в своей жизни не видел подобной мерзости. Оно начало сношаться с ней, прямо на камне, без всякого стыда и милосердия. Девушка визжала и кричала под ним.

Собрав в себе последние силы, или же, может быть, слова перестали действовать на мой разум, я поднялся из кустов, выставив пистоль вперед, наблюдая за всей этой богопротивной мерзостью. Мои руки дрожали. Я никогда не держал в руках оружия, но сейчас должен был положить этому конец. Наведя пистоль на человека в маске жука, я зажмурился, сделав всего один выстрел.