Маяковский и Шенгели: схватка длиною в жизнь

Жером (рассматривая небольшую модель гильотины)…Подводят, значит, на доску кладут,Колодкою захватывают шею,(Кладет в модель палец.)Потом пружинкой щелк… Ох, черт возьми.Чуть пальцу голову не отрубил…Бр-р-р… Шея – штука тонкая. ЗахватятОшейником дощатым и – пожалте! —Подергайтесь, подрыгайте ногами,Повтягивайте щеки – ускользнуть бы!А нож – как в масло: ц-с-с, так и прорежет.Ну и глоточек – пять пудов металла.Нет, раньше поприятней было, право.

Тебя казнят, так ты – живой – стоишь,Упрешься, думаешь: не шевельнуться б,Не промахнулся бы палач. А тутОдна обида – деревяшка держит,А на тебя плевать… И чтоЭто мой барин так срамится?Можно сказать – хирург, лечить умеешь,Горчишники тут, банки, кровь пускай,Клистиры ставь, вари декокты – мало льЗаботы всякой доброй? Нет, поди ж ты,Стал смерть прописывать, добра желает. Тьфу!(Входят Гильотен, аббат Раго, судья де Вири, доктор Трейль.)ГильотенПрошу.Трейль

Так вот уютный тот покой,Где зрела ваша мысль, почтенный доктор.Да, здесь, конечно, в этой тишине,Где все полно раздумьем и природой,Мог человеколюбец начертатьСвой план благой.Де ВириПрекрасно, бесподобно!Пятьсот семнадцать казней видел яИ смело говорю: такой, как ныне,Прекрасной операции не видел.Спокойно, чисто, аккуратно. РаньшеСансон тревожится, казнимый тоже,Толпа глаза таращит: как-то он

В последнюю минуту устоит?А тут – машина. Никаких волнений…Гильотен…Право,Мне совестно: такие похвалы!Ведь я лишь долг свой выполнял, не больше,Долг гуманиста.Трейль (замечает модель)Вот она, машина.Как остроумно! Этот нож косой.Шарниры эти, быстрые зажимы.Все учтено. Да, разум торжествует.Де ВириВот мысли путь достойный! С государством

И правосудием войдя в союз…РагоИ с церковью…Де ВириОна свою задачуПочетно выполняет. Мы должныУвековечить ваше имя, доктор.Уже решил я: все мои вердиктыИменовать машину вашу будут —Как? Угадайте? Гильотиной!Раго и ТрейльБраво!ГильотенСердечно вам признателен, друзья!..

А между тем слуга доктора Гильотена Жером жить рядом с ним после внедрения им в практику этого ужасного изобретения больше не смог и, оставив его, уехал в свою родную деревню заниматься сельским трудом. Искренний гуманист, предложивший в 1789 году на заседании Учредительного собрания революционной Франции – на тот срок, пока будет применяться эта временная высшая мера наказания, – использовать для усекновения головы механизм, который хотя бы не станет причинять казнимому боли. Но дети доктора немедленно решили сменить свою фамилию, чтобы никому не напоминать собою об отце и созданной им гильотине.

В 1922 году Георгий переезжает из Одессы в Москву и через год в московском книжном издательстве «Красная новь» девятитысячным тиражом издает еще одну драматическую поэму – «Броненосец “Потемкин”», посвященную матросам восставшего летом 1905 года военного корабля российского флота, по которой 14 марта 1927 года в Пермском Театре рабочей молодежи будет поставлен спектакль в десяти картинах.