Майами

И снова никакого принуждения вроде бы не было, однако им показалось, что вежливей было бы удалиться. На улице дул теплый бриз. Роб тер свои намокшие брюки.

— Проклятье, Лайза, я не просил ее садиться на меня.

Он злился.

— Я тоже, Роб, — сказала Лайза. Для нее это уже было делом прошлым. Вот в чем состояло преимущество спонтанной молниеносности. Ты находила выход из ситуации. Ты одерживала верх. Певичка была разгромлена. Лайза победила. Это привело ее в прекрасное расположение духа.

— Та детка уж точно обалдела не от шампанского, — хихикала Мона.

— А я бы выпил еще того бренди, — сказал Абдул. Где бы они теперь ни остановились в дальнейшем, он постарается выпивать все быстро.

— Я промок, — сообщил Роб.

— Ты высохнешь, лапушка, — сказала Лайза. Она взяла его руку, крепко обхватив ее своими обеими руками и прильнув к нему. — Я виновата, лапушка. Я стала ревновать. Я ревнивая.

— Однако… по-моему, с тобой идти куда-то — все равно что на войну, — заявил Роб, стараясь как-то нанизать на одну нитку весь этот необычный вечер.

— Но зато ты всегда будешь на стороне, которая побеждает, — заверила Лайза, сжимая его руку. Он слабо улыбнулся, затем улыбка расползлась по лицу.

— Господи! Я не знаю, Лайза. Ты безумная.

— Без ума от тебя.

— Вы счастливый парень, мистер Санд, — завистливо сказал Абдул.

— И ты тоже, мой козлик, — сказала Мона, пиная его в голень.

— Ха! Ха! Мона, — процедил Абдул сквозь зубы.

— Ну, куда пойдем? — спросила Мона.

— Могу я предложить что-нибудь не столь шикарное? — осведомился Абдул. — Что-нибудь более неформальное и чтобы соответствовало настроению вечера.

— «Островной Клуб», — сказала Лайза.

— Звучит так, словно там сплошные братья и сестры, — заметила Мона.

— Да, и там всем будет наплевать, что Роб наделал в штаны, — засмеялась Лайза.

— Я не наделал в них. Это ты наделала. — Но я хочу наделать дел вместе с ними.

Он отскочил от нее, когда она напала на него, смеясь ей через плечо и сделав вперед несколько шагов.

— Мы любим тебя, Лайза Родригес, — закричал какой-то парень с другой стороны улицы. Она махнула ему в ответ. Очень скоро ее именем назовут какую-нибудь улицу. Это ей нравилось. Вечер нравился ей тоже. Маленький Абдул со своим бумажником появился кстати. У Моны, по крайней мере, энергия била через край. И Роб был большой-пребольшой целью в ее планах.

— Пошли, — сказала она.

У входа в «Островной Клуб» красной веревки не было. Просто зияла черная дыра. Из нее выбивались шумы и запахи, которые с таким же успехом могли вырываться из адских котлов.

Абдул с подозрением поглядел на все это.

— А вы уверены, что это место нам подходит? — осведомился он. Отсутствие ответа было подтверждением.

— Это мой город, — сказала Лайза. Они вошли в темноту. В клубах дыма на платформе играли музыканты. Люди прильнули к длинным перилам, точно опасались, что упадут в какую-нибудь безымянную яму. Вдоль стены там и сям стояли несколько столиков, где посетители ели пищу, которая вполне могла быть «душой грешника». Танцевальная площадка под оркестром переполнена. Воздух был густым от вони марихуаны, пота и рома. В задней части зала виднелся свободный столик. Они двинулись туда. Абдул прикрывал уши от оглушительной музыки. Они сели. Сутулая официантка подковыляла к ним. Тут шампанского не подавали. Абдул был вне себя. Лайза заказала бутылку «Маунт Гей», кувшин апельсинового сока и четыре фужера.

— Вот где мы и посидим, — заявила она.

— Эй, арабский шейх, пошли танцевать, — сказала Мона. Она встала и закрутила своими приманками перед носом Абдула. Пробудившееся либидо вывело его из мрачного настроения. Лайза и Роб остались вдвоем.

— Нравится? — спросила она.

Он с улыбкой повернулся к ней.

— Да, забавно. — Он помолчал. — Ты забавная, Лайза, — добавил он.

— Да, это верно, не так ли? — засмеялась она.

— Я только никогда не умел развлекаться, — признался Роб.

— Быть серьезным тоже о'кей. Это хорошо. Мне это нравится. Ведь кто-то должен выделяться.

— Не я. Я все время думаю, всегда беспокоюсь. Всегда увлекаюсь грандиозными картинами… ты знаешь… будущее, что означают те или иные вещи, какой в них смысл. Ты же можешь не обращать на это внимания. Ты позволяешь своим чувствам одерживать верх.

— Я уже знаю об этом. — Она протянула руку и взяла его ладонь в свою, упиваясь его красотой, его торжественностью, его восхитительным страхом. Она придала своему голосу теплоту и сексуальность, когда попросила вспомнить ее тело и те вещи, которые он с нею проделывал.

Он сглотнул.

— Но ведь мы такие противоположные, Лайза.

— Ты знаешь, что делают противоположности. Они входят друг в друга.

Она зажала под столом обе его ноги своими, чтобы подчеркнуть свое утверждение. Его новый глоток опять получился судорожным. Она смотрела на него, ее лицо посерьезнело от чувственности. Музыка плыла над ними. Лайза отпустила его руку и налила вина, каждое ее движение было исполнено многозначительности. Выпей, словно говорила она. Пойдем. Будь моим. Не борись с этим. Почувствуй это. Будь этим. Стань этим. Включайся в праздник и присоединяйся к веселым людям, что хлопают в такт музыки.