Майк Науменко. Бегство из зоопарка

За несколько минут до начала Майк набросал фломастером на огрызке бумаги список композиций — их оказалось ровно двадцать. Десять — до антракта, десять — после. В качестве финальной композиции он бесстрашно поставил «Blues de Moscou, часть 2», которая до этого ни разу не исполнялась «живьем». Затея была более чем рискованной.

«На этой сцене, пропитанной тухлым московским джазом, наконец-то выступит нормальный человек, — объявил начало мероприятия Артемий Троицкий. — Сейчас для вас споет мальчик Майк из Ленинграда со своей группой «Зоопарк»...»

Закончить цветастую речь ему не дал бухой студент по фамилии Барышев, неожиданно выпавший на сцену откуда-то сверху и сбоку. Он отодвинул локтем маститого рок-критика и промычал в микрофон: «Как классно, что мы сейчас услышим Майка!» После чего потерял равновесие и рухнул в зал — предположительно, ловить кайф...

А кайф, надо сказать, оказался нешуточным. Как черт из табакерки, Науменко выскочил на сцену и с ходу врезал «Странные дни» — под гаражный аккомпанемент «Зоопарка».

«Мы тогда совершенно оцепенели, — пояснял мне бывший студент МИФИ Игорь Простаков, записывавший концерт на магнитофон «Илеть-101». — Это была невиданная в наших краях смесь Боба Дилана и The Rolling Stones, исполненная на русском языке — жестко, свежо и с мощным драйвом».

Действительно, в тот вечер «Зоопарк» не выглядел как группа, которая всего полгода назад «лабала кавера» в поселке Ленинское. Дебютный концерт «Зоопарка» в Москве прошел на одном дыхании. В меру бухой Майк то пел, то рычал, то бойко анонсировал песни, отрепетированные в последние два часа. Он смотрел в зал и не верил своим глазам: все шестьсот мест оказались заняты. Люди стояли в проходах, толпились в дверях, сидели на полу у сцены, плотными кучками ютились с обеих сторон кулис.

Примечательно, что, когда я попытался вытащить из Панкера хоть какие-то подробности, он честно признался, что не помнит с этого концерта вообще ничего. Слишком много прошло времени, слишком много было алкоголя — до, во время и после выступления.

Более цепкой оказалась память у редактора журнала «Зеркало» Евгения Матусова, которого удалось разыскать в Филадельфии. Об этом мало кто знает, но концерт несколько раз находился под угрозой срыва. По неопытности организаторов приглашений было продано намного больше, чем мест в зале, и перед началом у входа собралась внушительная толпа (часть которой пришла на группу «Карнавал»). Половину публики удалось протолкнуть внутрь, а оставшиеся на улице требовали вернуть деньги, угрожая разбить стекла или вызвать милицию.

К сожалению, угрозы оказались не пустыми: вскоре в направлении светящихся окон полетели булыжники.

«Обстановка была накалена до предела, поскольку у входа бунтовали десятки незнакомых людей, — делился воспоминаниями Матусов. — Мы со Смирновым пытались успокоить толпу, возвращая деньги за билеты самым агрессивным персонажам. Взмыленный Литовка периодически выбегал из зала, хватался за голову и причитал: «Ну, всё! Вот теперь нас точно посадят». Было реально страшно. Мы уже мысленно просчитывали, в какую сторону надо бежать, если нагрянет КГБ».

Но чудеса все же случаются. После сорока минут экстремальной психотерапии ребятам из «Зеркала» удалось сделать невозможное. Они отдали неудачливым зрителям свои деньги, после чего толпа растворилась в темноте.

Затем возникла новая проблема. Как выяснилось позднее, большинство пришедших с трудом воспринимало ритм-энд-блюз с русскими текстами. Из-за непривычности музыкального материала и сильной духоты часть публики в антракте потянулась к выходу. Чтобы задержать зрителей, необходимо было принять экстренные меры. И в головы организаторам пришла блестящая идея.

«В перерыве я зашел в гримерку к господам оркестрантам, налил им вермута и сказал: «Парни, хрен с ними, со всеми «литовками» и начальством», — говорил спустя много лет Илья Смирнов. — «Замдиректора мы уже упоили, и он не очень понимает, что здесь происходит. Играйте сейчас все самые жесткие песни! Потому что нужно переломить восприятие аудитории». Тогда они заиграли «Дрянь», и по окончании концерта мой отец, известный писатель и сценарист, с уважением заявил, что Майк — это очень любопытный современный лирический поэт».

Несмотря на попытки администрации вырубить в финале электричество, со стороны все выглядело дерзко и уверенно. Тем более что звук в зале (и впоследствии на записи) оказался плотным и убедительным.

«Как известно, организаторам удалось договориться с техниками «Машины времени» и использовать их аппаратуру, — рассказывал Артемий Троицкий. — От лидера группы это держалось в секрете, но каким-то образом он все же очутился в зале. Можно представить радость Макаревича, неожиданно обнаружившего, что Майк поет в его микрофон».

А после окончания концерта полуживой от усталости Науменко обнимал за кулисами Володю Литовку. Они стояли счастливые, не говоря друг другу ни слова. Майк еще не знал, что происходило на улице, но чувствовал, что с помощью ребят из МИФИ в его жизни случилось что-то важное.