Майкл Льюис

Мортара прозвал Баума «всегда покупающий Баум», поскольку казалось, что тот никогда ничего

не продает. Это, как быстро выяснилось, было путем к успеху. Рынок облигаций был на пороге

грандиозного роста. Как вспоминает Генри Кауфман в «Institutional Investor»: В начале 1980-х базисная ставка процента достигла 21,5 процента, а процент по

казначейским векселям - 17,5 процента. Пик долгосрочной ставки процента пришелся на

октябрь 1981 года, когда процент по долгосрочным правительственным облигациям стал

равен 15,25 процента. Только в третьем квартале 1982 года я почувствовал, что экономика

готова быстро встать на ноги, так что в августе 1982 года я наконец стал готов к игре на

повышение. И естественно, в тот самый день, когда я принял решение играть по-бычьи,фондовый рынок сделал самый большой скачок в своей истории; в этот день начался

поразительный рост цен на облигации.

Мы направлялись на заседание исполнительного комитета фирмы в Вальдорфе.

Накануне вечером я набросал две странички о том, почему, по моему мнению, купонный

процент по облигациям должен начать падение. Я отдал эти странички своему шоферу -

отвезти их секретарше для перепечатки и распространения по электронным и всем другим

каналам, чтобы наши маклеры и продавцы могли одновременно перед началом торгов - в 8.45-9.00 часов утра - ознакомиться с текстом. Затем я поехал в Вальдорф, где встречались

восемь членов исполнительного комитета. Мне позвонила моя секретарша, которая как раз

печатала текст и чего-то не могла разобрать, так как писал я наспех и не очень разборчиво,и кажется, это был Гутфренд, он спросил: «Что это у вас за дела по телефону?» Я

ответил: «А, я диктовал меморандум». Кто-то задал вопрос: «О чем?» - «У меня возникла

новая идея о рынке облигаций». И тогда все спросили: «Ты изменил свое понимание рынка

облигаций?» Ну, к тому времени текст уже появился на экране, а сразу потом рынок полез

вверх.

Затор на рынке сделал Раньери и Ко. обладателями ипотечных облигаций на миллиарды

долларов. Рыночное соотношение спроса и предложения оказалось таким, что для них

единственным выходом была игра на повышение. Они прыгали от радости, наблюдая за самым

мощным в истории подъемом курса облигаций. Прежде всего они должны были благодарить

Кауфмана. Когда Генри заявил, что рынок готов к подъему, тот начал расти. Но затем ФРС

позволила процентным ставкам упасть. Политики в Вашингтоне, как и предвидел Кауфман, второй раз сделали поворот, выгодный для Раньери и его маклеров. «Там были сумасшедшие

скачки. За одну неделю фьючерсы на облигации взлетели на 16 пунктов. Невероятно!» -

вспоминает Вольф Нэдулман. Вся фирма завидовала отделу закладных.

Маленькая горстка маклеров по закладным получала сотни миллионов долларов торговой

прибыли в значительной части благодаря тому, что рынок пошел вверх, а невежество

сбербанков осталось по-прежнему полным. Но Раньери получал прибыль и другими, еще более

затейливыми путями.

Маклеры Раньери обнаружили, что могут очень просто и легко дурачить людей из других

фирм. Отдел закладных в Salomon Brothers был единственным не имевшим прямой телефонной

связи с другими инвестиционными банками Уолл-стрит, поскольку предпочитал работать через

посредников, которых называли межброкерскими дилерами. «Мы были главными на Улице, -

рассказывает Энди Стоун. - Чтобы контролировать поток, ты мог брать облигации по 12, даже