Андершафт, герой «Майора Барбары», постиг, что бедность есть преступление, и понимает, что, когда общество предлагает ему на выбор бедность или прибыльную торговлю смертью и разрушением, оно предлагает выбор не между преуспевающим злодейством и смиренной добродетелью, а между активной предприимчивостью и трусливым бесчестьем. Его поведение выдерживает испытание кантовским императивом, а поведение Питера Шерли не выдерживает. Питер Шерли — это тот, кого мы называем честный бедняк. Андершафт — тот, кого мы называем нечестивый богач. Шерли — Лазарь, Андершафт — бессердечный богач, у чьих ворот лежал Лазарь. Так вот, причина горестей мира в том, что большая часть людей поступает и думает, как Питер Шерли. Если бы они поступали и думали, как Андершафт, немедленным следствием явилась бы революция, несущая неисчислимые блага. Быть богатым, заявляет Андершафт, для меня дело чести, и ради этого я готов убивать, рискуя собственной жизнью. Эта готовность, по его словам, есть конечное испытание на искренность. Подобно средневековому герою Фруассара, понимавшему, что грабить и обирать — значит хорошо жить, Андершафт не находится в плену всеобщего чувства ужаса перед убийством, ужаса, внушаемого теми, кого иначе убили бы в первую очередь; он не считает нужным лебезить перед нищетой и покорностью, как это делают богачи и своевольные бездельники, которые желают грабить бедняков, не проявляя отваги, и помыкать ими, не проявляя чувства превосходства. Фруассаровский рыцарь, ставя перед собой задачу хорошо жить прежде всех других обязанностей, которые, приходя в столкновение с хорошей жизнью, перестают быть обязанностями и становятся чистым безобразием,— вел себя храбро, превосходно и в конечном счете гражданственно. Средневековое же общество, со своей стороны, вело себя, в сущности, очень плохо, организовав себя таким образом, что для хорошей жизни приходилось грабить и обирать. Будь современники рыцаря так же решительны, как он, грабеж и обирание стали бы кратчайшим путем на виселицу, и, равным образом, будь мы столь же решительны и проницательны, как Андершафт, попытка жить с помощью так называемого солидного дохода стала бы кратчайшим путем к камере смертников. Но так как благодаря нашему политическому тупоумию и личной трусости (и то и другое — плоды нищеты) наилучшая имитация хорошей жизни, нам доступной, это жизнь с помощью как раз солидного дохода, то все здравомыслящие люди стараются обеспечить себе этот доход, всячески заботясь о том, чтобы сделать законными и нравственными и доход, и действия, и чувства, к нему ведущие и поддерживающие его как установление. А что еще они могут еде гать? Они, безусловно, знают, что богаты потому, что другие бедны. Но изменить этого они не в силах: дело самих бедняков отказаться от бедности, когда они ею сыты по горло. Сделать это достаточно легко: вся аргументация, доказывающая обратное, которую приводят экономисты, юристы, моралисты и сентименталисты, нанимаемые богачами за деньги для защиты своих прав или даже совершающие свою работу безвозмездно, по глупости и пресмыкательству,—аргументация эта обманывает только тех, кто хочет быть обманутым.
