Майор Снежина. Фотографии на стене

Марта очень боялась за маму. Она чувствовала, что то, что мама не кричала на отца, не плакала, а просто стояла к собирающему свои вещи мужу спиной и смотрела в окно, было не безразличием к происходящему. Так мама скрывала свою боль. Она не проронила ни одной слезинки, даже тогда, когда отец, тихо сказав: – Прости, прощай, – удалился из квартиры, удалился из их с мамой жизни.

Тогда Марта училась в восьмом классе. Она заплакала от обиды, от нахлынувшего чувства и понимания того, что теперь они с мамой одни. Когда были живы бабушка и дедушка, когда с ними жил папа, а мама была полной сил и здоровья, Марта считала, что так будет всегда. Тогда всё в жизни их семьи было ясно, понятно, весело, счастливо. Мама, долгое время работавшая переводчиком, гидом, потом преподавателем репетитором английского языка, разговаривала с Мартой с первых её детских лепетаний на английском.

Дедушка, несмотря на то, что возглавлял большой и важный научно-исследовательский институт, был человеком на редкость остроумным и весёлым, знавшим большое количество анекдотов. В семье жила легенда, что давно, когда дедушка был молодым, в одной компании он познакомился с Юрием Никулиным, который собирал анекдоты. Так вот дед обыграл самого Никулина, выявив свои объёмные знания анекдотов. Возможно, это было легендой, всегда оптимистично настроенного деда, любившего что-то присочинить, для всеобщего хорошего настроения в семье. Но атмосфера уюта и счастья всегда царила в их доме. А может, это только казалось Марте?

– Мамочка, – плакала она, – как он мог столько времени тебе лгать?

Неужели ты ничего не видела, не догадывалась?

– Милая моя, любовь застилает глаза пеленой. Когда любишь, веришь безгранично, доверяешь безмерно. А возможно, это моя суть. Я представить себе не могу, как бы я жила без доверия. Но выходит, можно жить по-другому.

– Значит отец жил по другим правилам, а к тебе подстраивался? Нет, мама, я так не смогу. Я буду проверять каждый шаг своего мужа, – Марта отстранилась от мамы, представляя какой строгой женой она будет.

– Думаешь, это спасёт вашу семью, если твой муж разлюбит тебя? – мама тяжело вздохнула, – нет дочь, определённого рецепта для любовного напитка нет. У каждой семьи он свой. И варить его должны они вместе.

– Вот мамочка вы и доварились, теперь мы с тобой остались совсем одни.

– Нет, доченька, мы не одни, мы с тобой вместе, – грустно отвечала ей мама, обняв её.

Так и стали они жить вместе. Жить на то, что мама зарабатывала от частных уроков, было тяжело. Вскоре у мамы стали появляться страшные головные боли. Пришлось ей отказаться от большей части учеников. Первое время скудно, но отец иногда помогал некоторыми деньгами.

Но как говорится, беда не приходит одна. Совсем некстати как-то объявился отец с желанием разделить их большую профессорскую квартиру, в которой мать Марты прожила с самого рождения, и в которой родился её отец. Ему она досталась от своего отца. Большая четырёхкомнатная просторная со старинной мебелью и своим тихим домашним укладом.

– Людмила ты не переживай, мы с Эммочкой жить здесь не будем. Но ты пойми меня. На работе меня сократили, сама понимаешь, что сейчас происходит в стране. Так, что я буду жить у Эммочки, а эту комнату придётся сдавать. Не волнуйся, мы с Эммочкой найдём достойных людей для совместного с вами проживания. Так, что лицевой счёт придётся разделить.

И Людмила Ивановна подписала все нужные для бывшего мужа бумаги. Вскоре они с Эммочкой нашли квартиранта молодого человека с вредными привычками, который устроил в их квартире что-то похожее на ночной клуб и фойе вокзала. После долгих просьб Людмилы Ивановны и требований Марты, отец вошёл в положение и распрощался с квартирантом. Потом к ним въехала женщина лет на десять моложе Людмилы Ивановны и настолько же старше Марты. Настя, как её звали, считала себя «бизнес вумен» средней руки. Она развелась с мужем, имела свой салон красоты, независимый характер и судебную тяжбу с «бывшим».

– Что вы думаете, у меня нет денег на квартиру? Есть. Конечно не на такую, как ваша. Но мы с моим бывшим в своё время купили две кооперативные квартиры. В одну он приволок свою молодую пассию, а другую продал на тихую. Нет, это как? Поровну, значит поровну. Я же не претендую на его автосервис, машину. Но с какой стати я ему должна квартиру дарить? Зарабатывали с первой копеечки всё вместе. Я в суде так и сказала, что снимаю комнату, потому, что денег ноль. А в каком доме снимаю и у кого не его дело. А что, я должна на свои деньги покупать квартиру? Правильно я говорю?

Настя поражала Марту простотой суждений и лёгким добрым характером. Хотя Настя не считала себя простушкой.

– Да нормальная я! – смеясь, она убеждала Марту, – такая, какой бабушка воспитала. А она всегда говорила, что отдашь, то и получишь. Так я что, себе враг от зла зло получать? Нет! Добрым людям легче жить. Но только и добро должно быть в меру.

– Настенька, – спорила с ней Людмила Ивановна, – добро меры не знает.