Махинации самозванца

Кровь меня немного отрезвила. Или скорее дала проснуться теневой стороне моей личности. Он был краток. У него нет особых возможностей, но есть то, чего нет у меня. Он решил по-другому.

Шаг, ещё шаг. Клинок мне ставит значительный синяк на бедре. Это сейчас нет синяка, а потом будет такая белая полосочка в середине чёрного пятна размером с кулак, просто по опыту знаю. Но кому это важно.

Бью лбом в переносицу, естественно мажу Цепляюсь зубами за левую щеку Левая обнимает, правая бьёт по хребту рукоятью меча в обнимание левой.

Что там за вопли, что я не рыцарь?! Мальчики, убивали ли вы когда-то?! Я убивал и больше не хочу, а придётся…

Мы падаем с Марвуком. По-другому и быть не может. Тут все маломерки, и только мы с Антеро были великанами. Соответственно, и массы тела у нас разные.

Заломал рыцаря, бил в переносицу лбом, но попадал по загривку. Тупо сел сверху на его тушку, зажал его руки между своими бёдрами. И пошли плюшки от меня. Двоечка, ещё двоечка. Кто там воет, что бить стариков нельзя?! Ещё как можно, но смотря за что…

В итоге всё вышло не так и плохо. Дуэль, блин, состоялась. Я кулаками ввёл в нокаут старика. Старик мне поставил рассечение на лбу и по телу нахлестал. Так что, можно сказать, боевая ничья, но с моим явным преимуществом.

Глава 3

Временное, о всяком

– И чего?! Зачем весь этот фарс? – шепчет подо мной старик.

– А затем… чтобы кто-то меньше языком молол! – шепчу я в ответ.

– А в чём я не прав? Они предатели!

– Он предатель! Он искупил! Но дети ни при чём! – валяюсь я на нем. – Сам-то как, живой?

– Живой! Слезай с меня, боров. Почему?!

– Не поймёшь… Из-за слез… Из-за того, что ты довёл… Жалко девку…

– Почему не пойму… Понял… У тебя крестьянок в замке мало. Из-за одной… Глупо. Что ты тупишь…

– Я же говорил, что не поймёшь…

– Слезь! Я устал. Тяжёлый!

– Не так быстро. А зачем я тут херней маялся?!

– Ты это к чему?

– Где извинения перед бабой?!

– Бабой?!

– Девкой. Не цепляйся к словам.

– А зачем?! Я всё сказал…

– А затем, чтобы ты… Тварь… Сука! Не боишься смерти…

– А ты только сейчас это понял…

– Ты поймёшь… Надо! Не ради меня… Ради них…

– Зачем?

– Глупо, но как есть… Чтобы не было слёз…

– Серьёзная причина… а ты всё равно плохой правитель…

– Какой есть… Встаём? Будешь извиняться?

– Буду. Слезь, сука, с меня. Где вы такие отъедаетесь…

– Молчи уж… – прошептал я и сам понял, что у меня от сердца отлегло. Рыцарь, несмотря на его паршивый язык, неплохой человек. Незлопамятный, не стал на меня обижаться.

Марвук извинялся. Низшее дворянство делало вид, что это в обычной колее. Денна ушла после извинений, наверное, плакать, но я не Бог, я не могу всем услужить. Её брат под присмотром Олави уже засыпал. Дед, конечно, старый, но я молюсь, чтобы никто не задел мелкого. Он убьёт и не подумает. Мне было достаточно его взгляда, когда он выступал свидетелем.

У Олави свернуло башню. Поверьте, я знаю, о чём говорю. Дед суров. Дед сволочь. Дед негодяй. Дед скотина. Он тварь. Таким нельзя жить. Мой сынок не может общаться с такими тварями. Он убийца. Мой ребёнок не может быть рядом с ним. Он же чудовище. Почему он жив и тут…

Всё это можно отнести к старому. Старый не ангел. Поверьте, старый не ангел. Я не знаток человеческих душ, но что-то и я понимаю. Всех мужчин, кто испачкался в крови и пытается жить мирной жизнью, так называют.

Когда возникают проблемы, то все прежние эпитеты меняются на прямо противоположные. Герой, спаситель, защитник. Спаси, помоги. А потом будет всё как прежде. Негодяй, скотина, тварь…

Я же смотрел на всю эту пьяную вакханалию. Признаться, я сам ничуть не лучше местных алкашей. Такой же. Потом что-то во мне сломалось. Я в очередной раз ушёл от публики. Мне в очередной раз стало тошно…

Я не помню, что хотел сказать Денне. Я хотел догнать её, забыв по пьяни, что она уже давно ушла. Хотел сказать что-то важное. Что я важное хотел сказать, сам не помню. Я только помню общие фразы. Я пьяный. Я тогда не был правителем, политиком, человеком. Кто может, тот поймёт…

У комнаты Денны я затормозил. Она плакала. Я тут жопу себе рвал за её честь, а она плачет. Я сидел за порогом её комнаты, в тени двери и слушал. Полуприкрытая дверь давала мне хороший звук.

Кто-то может сказать: «А что же ты за сволочь?! Не утешил слабую!»

Пошли вы все. У меня смерть Халлы перед глазами, ребёнок Кайи. Тебе непонятно, что у меня после этого не стоит, тем более на костлявых малолеток.

Я сидел и слушал. Я не вмешивался. Не утешал. Просто слушал. Знаю, что с точки зрения баб, я неправильно поступил. Но это же бабы, они озабочены и всё на этом. Я поступил так, как поступил. Просто сидел, слушал и сжимал кулаки.

Бабам не понять, что, когда мужики не обращают внимания на некоторые вещи, это ещё не означает, что они безучастны. Другое воспитание и другие традиции. Просто нам нельзя…

Кор-сэ́’ Адрус застал меня на неожиданности. Подошёл и сказал:

– Чё ты здесь сидишь?!