Маки на стене

Лернона уже подташнивало от всего этого. Лично он полицейским не был. Он был консультантом в области литературы. А по итогу выходило, что из него лепили психоаналитика. Спасало одно, отсутствие семьи. Идти было некуда, да и не к кому. Пить он не любил, наркотики не уважал. Отдыхал, порою за чтением Воннегута или Ремарка. В юности писал стихи, говорили даже обнадеживающие.

В ту первую его беседу, он пристально присматривался к хозяину особняка. И к самому особняку, в частности. Дорогие картины, фарфор, столовое серебро. Полный расклад. И, их первая беседа:

– Как вы набираете на службу свою прислугу?

– Я не знаю, – весело отвечал тот, – но, если вы о девушке, той, что пропала, я ее выбирал сам.

– Так значит сами?

– Это допрос?

– Это беседа, – С настойчивостью в голосе пояснял Лернон.

– Моя девушка, это не прислуга, – В свою очередь пояснял хозяин,– Она компаньон, друг, если вам угодно.

– По каким же критериям она проникает в вашу, такую защищенную от всех невзгод, обитель?

– Волею судеб, – улыбаясь отвечал хозяин и ласково предлагал немного «Хеннеси», перед лангустами.

Лернон читал ему записку, найденную на месте преступления. Показывал фото с мест преступления. Тот не повел и бровью. Все улыбался и улыбался, будь он не ладен.

В третий свой визит, Лернон настойчиво спросил следующее:

– Вы хорошо знали своих девушек. Их вероисповедание, увлечения? Ему так хотелось за что-то зацепиться. У третей жертвы остался сын подросток. У второй больная, прикованная к постели мать. У первой, кот и герань на окне в общежитии.

– Я никогда не интересовался этим, – Спокойно, всегда очень спокойно и улыбчиво отвечал творец.

– Кстати, а почему творец?

– Это не интересная история, вам станет скучно! – Ответил он и подлил в бокал Лернона, красного вина.

– И все же?!

– В детстве, я постоянно убегал из дома. Мы жили тогда в селе. Можете удивляться, но я совсем не родился таким, каким являюсь или кажусь теперь. Наша семья была многочисленна и бедна. Порою, даже не было средств на хлеб.

Творец отхлебнул вина, улыбнулся и неторопливо продолжил свое повествование:

– Отец очень строго относился к нам. Мы подолгу работали и мало ели. Может от того такая тяга к изысканному искусству, к серебру. Детские мечты. Старшие братья мало общались со мной, да и друзьями я похвастаться не мог. Вот, только разве им. Моим, если хотите, вымышленным товарищем. Наша с ним беседа носила односторонний характер. Ночью, или в предрассветные часы, я убегал из дома к пруду. Тихая заводь манила меня своей прохладой. Я бросал скатанный хлеб в воду и разговаривал с ним. Я называл его, Мистером рыбой. Мне так хотелось тогда верить в его существование. В то, что там, на глубине, кто-то искренне и мудро понимает меня.  Как-то отец узнал о моем прибамбасе. Они собрались на большую рыбалку, и, я заплакал.

– Что случилось? – Спросил меня он.

– Вы убьете его? Вы убьете мистера рыбу?

Надо мной хохотали все. А старший брат тогда сказал, – Мы выловим пять мистеров рыб, и накормим ими всю округу.

– Как творец, – завопил отец, корчась от смеха.

Как творец,– Грустно проговорил хозяин и улыбнулся,– с тех пор все и всегда так стали меня звать. Я привык. Хотя, вымышленных друзей, у меня больше не случалось. Только явственные.

Когда Лернон слушал его, он все время пытался определить для себя некий собственный портрет рассказчика. Лет, около сорока. Состоятелен, одинок, улыбчив. Высокого роста, стройный, даже спортивный. Хорошо одет, еще бы при его то денежках, не глуп и не рассеян. Четко формулирует, все сказанное. Не тороплив в движениях. Как будто четко взвешивая сложившуюся ситуацию, точно знает, или готовился к ответам. Во взгляде непереносимая игривость. Лернон мысленно предполагал, как бы этот индивид, мог запросто вырезать сердце у юной особы. Складывать все в черный мешочек (а возможно и не черный, и даже не в мешочек вовсе) и везти, через весь город в свой замок. Где же он может хранить свои трофеи? В холодильнике? Вечерами извлекать из потайного логова и подолгу рассматривать. Любоваться цветом глаз.

«но я не вижу их цвет, я не вижу, не вижу»

Кто ты на самом деле, мистер творец?

Ворота отворились и Лернон смело повел свое авто к хозяйскому крыльцу. Его явно уже ждали. Весть о четвертой жертве разнеслась по городу молниеносно. И, пока Лернон улаживал все мелочные дела в отделении полиции, она крылатой стервой перенеслась и в этот злополучный особняк.

Хозяин, как обычно, встречал его сам. Сегодня он был гладко выбрит, коротко подстрижен и улыбался, снова улыбался.

– Сударь вы мой, – Запричитал творец, –  Я так раздосадован этим вопиющим случаем. Моя крошка снова покинула меня.

– Ах ты сука, – подумал Лернон, но виду не подал. Протянул хозяину руку и проследовал в гостиную.

– Сколько очередная проработала у вас? На этот раз?

– Шесть недель, – последовал ответ хозяина.