Макиавелли

Если верить одному из биографов XIX века, Макиавелли предчувствовал беду заранее. Якобы составленное в ноябре 1511 года Никколо завещание сочли доказательством того, что «он предвидел тяжелые времена». Но в ту эпоху размышления сорокадвухлетнего мужчины о возможной кончине и желание составить завещание, особенно если он имел малолетних детей (Бернардо, старшему сыну Никколо, было всего восемь), были явлением вполне обычным. В действительности с того момента, как Галликанский Собор покинул Пизу, и до мая следующего года Макиавелли, по-видимому, как обычно, исполнял поручения Десятки: инспектировал отряды ополчения, посещал крепости и занимался прочими административными делами. Но он, несомненно, понимал, что времена грядут непростые. В одном документе, датированном мартом 1512 года, говорится не только о создании кавалерийских отрядов, но и о необходимости сохранить Флоренцию независимой, а также выражена тревога по поводу «сил, кои в настоящее время правят государствами Италии».

Когда в город начали просачиваться слухи о произошедшем после битвы при Равенне, у Никколо появились новые заботы. Флоренция предприняла робкие попытки защитить свои границы. В конце июня, после поездки в Сиену, где Никколо должен был выразить соболезнования от имени Флоренции в связи со смертью Пандольфо Петруччи, Макиавелли отправился в Сан-Джованни-Вальдарно посоветоваться с местным правителем относительно папской армии, шедшей на север. Республика разрешила этим войскам проход по своей территории, но была обеспокоена тем, что это были войска Орсини. Затем Никколо отправился в Монтепульчано для организации обороны этой территории на случай, если папская армия отклонится от своего маршрута.

И все же деятельность Никколо значительно осложняли отсутствие сильного политического лидера и общеизвестные скупость и гордыня флорентийцев. В конце июля секретарь, в то время занятый сбором войск в Муджелло, получил известие о том, что испанская армия собралась в Лояно, то есть примерно в шести милях от флорентийской границы. Макиавелли немедленно оповестил правительство, но в ответ получил приказ отпустить всех солдат, кроме пары сотен пехотинцев, и платить им лишь в случае крайней необходимости. Совещательные комитеты, созванные для обсуждения данного вопроса, а также возможности дальнейших переговоров с Лигой, похвалили Десятку за бережливость. Затем было решено избрать уполномоченного посла, который бы руководил работой Макиавелли, и проголосовать за введение наказания для тех, кто «распространял ложные слухи». Слепой старик Антонио Джакомини сразу же заметил всю опрометчивость этого решения и умолял правительство укрепить перевал Пассоделла-Фута, предположив (абсолютно верно), что именно через него испанцы могут проникнуть на территорию республики.

Но мольбы старика отклика не нашли. Правительство решило собрать несколько тысяч солдат в Фиренцуоле, рассчитывая на то, что испанцам придется перед тем, как продолжить наступление, овладеть этой крепостью, чтобы не оставлять у себя в тылу крупные силы. 22 августа представитель Флоренции при дворе вице-короля Неаполя Бальдассарре Кардуччи доложил, что Макиавелли отправился в Фиренцуолу во главе двух тысяч пехотинцев. Кардуччи был уверен, что «все произойдет по воле Вашей Светлости и ей во благо».

Его оптимизм оказался неуместным: испанцы перешли через перевал Пассоделла-Фута, как и предсказывал Джакомини. Вице-король был решительно настроен идти на Флоренцию, требовал отставки Содерини и разрешения для Медичи возвратиться в город на правах частных лиц. Предложение 30 тысяч дукатов в обмен на его возвращение разочаровало Кардону, настаивавшего на сотне тысяч. Он также бранил флорентинцев за нерешительность, ссылаясь на то, что его повелитель из недоверия к республике не решался заключать с ней соглашения. Он предложил Кардуччи переговорить с кардиналом Джованни де Медичи, пока тот находился в его лагере. Флорентийский посол, памятуя о запрете на общение с бунтовщиками, вежливо отказался. Кардуччи ничего не оставалось, как сообщить Десятке, что к утру испанцы будут в Барберино и, вероятно, затем намерены захватить Прато. «Охраняйте Прато как следует, — предупреждал он, — ибо здешний люд болтает, будто жители города благоволят кардиналу».

Десятка спешно приказала правителю Прато подновить защитные сооружения и готовиться к обороне, добавив, что огнестрельное оружие, порох и другие припасы они пришлют. Но вовремя в город прибыла лишь небольшая часть вооружения, и хотя позже поговаривали об измене и саботаже (ходили слухи о банде флорентийской молодежи, которая нападала на обозы и, разогнав извозчиков, крушила бочки с порохом), логичнее предположить, что вне зависимости от приказов все попытки властей прийти на помощь Прато оказались жалкими и запоздалыми.