Маклай-тамо рус. Миклухо-Маклай

Опять наступила бурная пора борьбы, надежд и разочарований. Удостоившись аудиенции у Александра III, определённо ему благоволившего, он, тем не менее, не смог убедить царя в необходимости создать русскую колонию на одном из южных островов Тихого океана. Снова газеты пишут о его путешествиях и замыслах. На его имя начинают поступать письма с запросами об условиях переселения на тропический остров или на Берег Маклая. Желающих оказалось немало, число их быстро перевалило за сотню. Сам путешественник был смущён и старался избегать излишней шумихи.

Издевательские заметки в адрес учёного и карикатуры опубликовали популярные «Стрекоза» и «Будильник». Маклая обзывали тихоокеанским помещиком, туземным царьком. Газета «Новое время» назвала статью о нём «Учёное шарлатанство». Его предложение создать русскую заморскую колонию представили «шутливым или, правильнее, шутовским». Более того, утверждалось, что «за пятнадцать лет никаких результатов от поездки Миклухо-Маклая не было, кроме денежных затрат со стороны Географического общества, частных людей и Морского министерства, ради этого туриста гонявшего два раза казённое судно в море, очень опасное по своим подводным рифам».

Как ни печально, недоброжелателями были не только ретивые газетчики, но и почтенные представители Академии наук. В прошлый приезд его упрекали за отсутствие научных материалов. Теперь, когда исследователь привёз обширные коллекции в дар Академии, она отказалась их принять! В сердцах учёный заявил, что российская Академия существует как будто только для немцев. В этом упрёке была немалая доля истины: не был избран академиком великий русский учёный Д. И. Менделеев.

Больной, измученный Миклухо-Маклай вынужден был прекратить общественную деятельность. По словам очевидцев, сорокалетний учёный выглядел стариком. Теперь для него самое главное — закончить подготовку к печати своих научных сочинений. Он уезжает в Австралию, чтобы привезти оттуда жену с двумя маленькими сыновьями.

Если его не поддерживают официальные научные организации России, то этого никак не скажешь о многих русских людях и в их числе об Александре III. Царь распорядился «взять оные коллекции в Академию и хранить в надлежащем порядке, сообразно их стоимости...» Миклухо-Маклай чувствует и ценит эту поддержку, но для такого человека основное — быть верным своим принципам, убеждениям, своему делу. Только вот сил остаётся всё меньше и меньше. Ему не дают покоя головные и ревматические боли. В отличие от прежних лет во время длительных переездов из Австралии в Россию и обратно он уже не может работать.

В июне 1887 года Николай Николаевич вернулся с семьёй в Петербург. Жить приходилось скромно, главным образом из-за недостатка в средствах. Его заботливая жена почти не покидала квартиру, ухаживала за двумя малышами и больным мужем. Слякотная осень и промозглая петербургская зима производили на супругов, успевших привыкнуть к более тёплому климату, самое тягостное впечатление. И всё-таки больной не сдавался: превозмогая слабость и страдания, работал над рукописями, готовя их к печати.

Здоровье угасает. В феврале 1888 года его перевозят в Михайловскую клинику барона Виллие (11 палата, кровать № 29). Он и здесь пытается работать, но силы уже на исходе. Успевает закончить путевой очерк «Остров Андра» и продиктовать автобиографию. Вечером 2 апреля 1888 года Николай Николаевич скончался на руках жены на сорок втором году жизни.

Отзывы на смерть замечательного учёного, путешественника и человека были горестны и возвышенны. В «Петербургском листке» большая статья Е. Лондиной завершалась утверждением: «Миклухо-Маклай был положительно идеалом: возвышенный ум, поразительная сила воли, мужество и при этом золотое, чистое, детское сердце, необыкновенная задушевность и умение входить в самые мелкие нужды ближнего».

Известный историк, филолог и публицист профессор Василий Иванович Модестов высказал убеждение, что Миклухо-Маклай «прославил наше отечество в самых отдалённых уголках мира», а имя его «останется навсегда в летописях человечества, как имя одного из редких людей, появлявшихся на земле».

Глава 6

УРОК ЖИЗНИ

Век шествует путём своим железным.

В сердцах корысть и общая мечта

Час от часу насущным и полезным

Отчётливей, бесстыдней занята.

Евгений Баратынский

О счастье