Макрохристианский мир в эпоху глобализации

Страна вступила в период устойчивого экономического роста на основе частного предпринимательства, предполагавшего, с одной стороны, протекционизм, а с другой — отказ от государственного регулирования деловой активности. К 1894 г. США вышли на первое место в мире по объему выпускаемой промышленной продукции, причем около 70% всей промышленной продукции производилось корпорациями и крупными трестами. Крупнейшими среди монополистических объединений страны в конце XIX в. были нефтяной трест «Стандард ойл оф Нью–Джерси», стальной трест Карнеги, сахарный трест «Американ шугар рифайнинг компани», «Дженерал электрик компани», табачный «Консолидейтед тобакко», медеплавильный «Амалгамейтед компани» и др.

В общественном сознании полностью возобладал ортодоксальный экономический либерализм. «Корпорация и предприниматель стали священными и неприкосновенными субъектами экономической деятельности»529

. Именно в эти годы укоренился миф об исключительной роли частного предпринимательства в развитии американской экономики. В то же время при периодически повторявшихся кризисах всегда были слышны призывы о помощи бизнеса к государству. Таким образом, американский вариант экономического либерализма допускал государственную помощь, но исключал государственное вмешательство530.

В результате, отмечает М. Лернер, американский капитализм «повернулся спиной к опыту ранней Америки» и продолжает: «Конечно же, капитализм «развязанных рук» — сравнительно недавняя практика. До Гражданской войны государственное экономическое воздействие было широко распространено и не подвергалось сомнению»531

.

Стремительный экономический взлет Америки в последней трети XIX — начале XX вв. определялся рядом взаимосвязанных и дополняющих друг друга факторов. По мнению М. Лернера, решающую роль здесь сыграла «промышленная и капиталистическая революция, происходившая одновременно с заселением зоны фронтира», а также тесно связанное с этим процессом развитие идеи демократии532. Не следует упускать из виду и массовый приток эмигрантов, прежде всего из стран Средиземноморья, Центральной и Восточной Европы, несший в Америку свою энергию, интеллектуальный багаж, производственные и коммерческие навыки.

Важно отметить, что Америка, по словам цитированного выше исследователя, — единственная великая страна нового времени, чья история является историей трех формообразующих сил Западного мира: «индустриализации в плане технологии, капитализма в плане ее организации и демократии как управления тем и другим. Американская традиция, сплетенная из этих трех элементов, вобрала в себя их динамику»533

. При этом в течение своей истории США, за исключением разве что периода Гражданской войны, демонстрировали редкую стабильность и преемственность развития своей политической системы, а «структура капиталистической власти была изначально включена в образ мысли и законодательство»534.

Преодолевать свойственные Европе и Азии противоречия между развитием производительных сил и костными социальными отношениями, политико–административными структурами и законодательством (если не считать проблемы рабства) в Северной Америке не требовалось. Поэтому и социально–экономических революций Соединенные Штаты, в отличие от Англии и Франции, России или Китая, не знали. Американская революция конца XVIII в. в сущности была войной за независимость североамериканских колоний, в которых капитализм уже утвердился.

Индустриализация привела к образованию класса крупных капиталистов, владельцев колоссальных личных состояний, воспринимавшихся обществом как угроза для демократии. Процессы концентрации производства и капитала сопровождались консолидацией политической власти в руках складывавшейся финансовой олигархии, внутри которой ведущую роль играли представители буржуазии Севера. После Гражданской войны окончательно оформилась двухпартийная система, при том, что в деятельности как республиканской, так и демократической партий в конце XIX — начале XX вв. решающую роль играл крупный капитал. Только он был способен финансировать избирательные кампании, становившиеся год от года все более дорогостоящими. Обратной стороной медали стало появление многочисленного рабочего класса, вступившего в борьбу за свои права, объединявшегося в профсоюзы и требовавшего от государства социальных гарантий. Это повышало роль государства, которое «медленно, но верно превращалось в инструмент социальной помощи неимущим»535.

В период с 1890 по 1910 гг. индустриальный капитализм в США достиг своей высшей точки, но еще не перерос в бюрократию корпораций. Тогда на американские берега выплескивались волны иммиграции из Европы и Азии, обогащая страну новыми силами. В условиях ускоренной урбанизации сельский образ мысли активно смешивался с городским образом жизни, создавая характерный для американского среднего класса менталитет. Тогда же «взлет популизма открыл перед американцами новые перспективы, а призывы к “реформе” и “социальной справедливости” вдохнули новую жизнь в принципы эгалитаризма»536.