Максимилиан Робеспьер

Уже в этой ранней работе можно найти мысли, которые впоследствии будут высказаны депутатом Учредительного собрания и Конвента:

«…Благополучие государств покоится на незыблемом фундаменте порядка, справедливости и мудрости. Всякий несправедливый закон, всякое жестокое учреждение, которое нарушает естественное право, очевидно, не соответствует своей цели, которая состоит в обеспечении прав человека, счастия и спокойствия граждан…»

Строгая Шарлотта была обеспокоена: ее старшим братом начинало интересоваться дамское общество Арраса. В этом не было ничего удивительного. Юноша, преданный своей работе, недурной собой, неизменно любезный и вместе с тем задумчивый, грустный, как будто погруженный в какую-то тайну… Разве это не романтично? Разве не мог он стать предметом многих вздохов и надежд? Но Шарлотта волновалась напрасно.

Ее обожаемый брат оставался неуязвимым для стрел Купидона. Спартанская душа юного академика не знала легкомысленных увлечений и тем более поступков.

Впрочем, Максимилиан вовсе не был бессердечным анахоретом, сторонившимся женщин. Он вовсе не боялся и не избегал их. На знаки внимания он отвечал изысканно-любезными письмами, к которым прилагал отпечатанные экземпляры своих… адвокатских речей. Пусть по крайней мере вздыхательницы познакомятся с предметом более серьезным, чем легкий флирт!.. Эти послания он щедро прикрывал литературно отточенными фразами, обличавшими в нем человека тонкого чутья, умеющего со светским изяществом говорить женщинам приятные вещи.

«Есть ли более благородная цель, которой могут служить блеск вашего круга и достоинства вашего сердца, если вы можете столь легкими средствами поощрять рвение того, кто посвятил себя облегчению участи несчастных и невинных…»

Поистине перл витиеватости, достойный галантного XVIII века, века мадригала!

Но сердце его оставалось свободным.

Лишь в 1786 году на жизненном пути Робеспьера появилась девушка, чуть ли не ставшая похитительницей его покоя. Это была мадемуазель Анаис Дезорти, милая и скромная уроженка Арраса, отец которой, нотариус по профессии, был женат вторым браком на одной из теток Максимилиана. Молодые люди, знакомые давно, часто встречались и незаметно стали дружны. Кому-то из родственников пришла идея их поженить. Максимилиану шел двадцать девятый год, он имел прочное положение и успешно продвигался вперед. Чего же ждать? Не пора ли обзавестись семьей, заняться своим домом и воспитанием детей, то есть зажить так, как живут все порядочные люди его круга? И найдет ли он более подходящую партию? Шарлотта, вначале колебавшаяся, затем поняла справедливость этих доводов и взяла юную Анаис под свое покровительство. Максимилиан смеялся и пожимал плечами. Однако он не имел серьезных возражений против планов родни. Брак казался решенным.

Его расстроили внешние обстоятельства. Не тихую жизнь провинциального отца семейства готовила судьба молодому адвокату!..

Вести из Парижа доходили до провинции нерегулярно. Максимилиан с интересом следил за ними. Он видел, что в стране назревают серьезные события. Учитель, по-видимому, был прав.

Не сводя концов с концами, правительство начинало метаться. Как покрыть все увеличивающиеся расходы? Где взять средства на уплату процентов по государственному долгу? Ведь теперь только на это уходила десятая часть чистого дохода со всей земли во Франции!

Один из преемников Тюрго, женевский банкир Неккер, стараясь образумить монарха и двор во имя их собственного спасения, предложил режим экономии. Неккер пытался сократить придворные траты, уменьшив штат чиновников и лакеев. Пустая затея! Разве мог какой-то генеральный директор противостоять королеве и принцам крови? Одним росчерком пера Мария Антуанетта перекрывала в несколько раз все сэкономленное за год! Тогда Неккер решил впервые в истории абсолютизма обнародовать отчет о состоянии финансов. Отчет, опубликованный в 1781 году, был изрядно «подчищен». Но даже в таком виде документ этот произвел потрясающее впечатление, ибо, чуть-чуть приоткрыв завесу, намекнул обществу на характер и масштабы хищений знати.

После этого, разумеется, Неккер тотчас же получил отставку, а новый министр финансов начал с введения новых налогов.

Мирному течению жизни Максимилиана Робеспьера было суждено оборваться на грани 1788–1789 годов. Кончилась пора академических сочинений, литературных премий, галантных писем и дружеских бесед. Его страна была накануне страшных потрясений — потрясений, которые должны были поломать и коренным образом изменить судьбу скромного адвоката, так же как и миллионы других человеческих судеб. Он предчувствовал неизбежность перемен и радостно устремлялся им навстречу.

Глава 3

Накануне

Это произошло в Париже примерно за год до начала революции.