МАЛАЯ ЗЕМЛЯ

Катера исчезли в полумгле.На одном из них уехал милый,Чтоб на Малой огненной землеБыло больше мужества и силы.Я махала вслед ему платкомИ смотрела долго за волною,«В добрый путь, с попутным ветерком,С новою удачей боевою!»

Далеки военные пути,И не скоро будет час свиданья…«За разлуку, милый, отомсти»,— Я ему сказала на прощанье.Он вернется с огненной земли,Сквозь морской туман и клубы дыма…В добрую дорогу, корабли!В добрый путь, хороший мой, любимый!

— Хорошо, — в задумчивости проговорила Клавочка и вдруг вскочила: — Идут, идут!

На светлой глади моря отчетливо выделялись черные точки. Это шли с Большой земли мотоботы, сейнеры, катера. Они везли боеприпасы, продовольствие, оружие, новое пополнение защитникам Малой земли.

— Сейчас начнется, — не скрывая тревоги, сказала Клавочка и потянула за рукав лейтенанта в укрытие, представлявшее гору мешков, набитых песком.

Через несколько минут действительно началось, как каждую ночь. Гитлеровцы, владевшие большинством высот, заметили приближающийся караван судов. Над морем стали рваться светящиеся снаряды. А около судов взлетали фонтаны воды — это рвались фугасные снаряды. При лунном свете было видно, как лавировали суда, упорно держа курс на Малую землю. Неожиданно в стороне от каравана замелькали красные и зеленые трассирующие пули. Клавочка сразу догадалась, что к каравану подобрался вражеский катер. Но ему навстречу уже несся наш катер-охотник. Между ними завязался поединок. Огненные трассы засверкали над морем. Другие наши катера опоясывали караван дымовой завесой. Вражеское судно не выдержало и исчезло.

Суда подходили к Малой земле. Теперь гитлеровцы сосредоточили огонь по берегу. Но он был высок, и снаряды перелетали в море метров на тридцать-пятьдесят или рвались наверху. Осколки визжали на берегу, дырявили мешки с песком, звякали по камням. Вот одно судно проскочило в мертвую зону и ошвартовалось, за ним другое, третье…

Из-за укрытий выскочили грузчики, интенданты и начали выгружать суда. Снарядные осколки продолжали визжать в воздухе. Но на них никто не обращал внимания. Было не до этого. Нужно быстрее разгрузить и нагрузить корабли, чтобы они до рассвета успели попасть на Большую землю.

Лейтенант хотел встать и выйти из-за укрытия, но Клавочка его удержала.

— Сейчас нам там делать нечего. Мешать только будете грузчикам. Через час окончат разгрузку. Потом на суда будут сажать раненых. А уж потом командировочных.

Тогда лейтенант, насвистывая песенку, стал прохаживаться вдоль бруствера из мешков. Клавочка сидела и терпеливо ждала конца разгрузки. Лейтенант остановился и заметил:

— Вот про этих интендантов не скажешь, что они тыловики. Здесь пожарче передовой. Каждую ночь так?

— Каждую.

— И ты, Клавочка, каждую ночь здесь?

— Приходится, — пожала плечами девушка.

Лейтенант поразился, не нашел, что сказать, и опять начал шагать: «Эта хрупкая девушка каждую ночь совершает геройский поступок и сама этого не замечает. Вот о ком надо писать стихи!»

Разгрузку закончили. Из берегового госпиталя, палаты которого находились глубоко в земле, санитары начали носить раненых.

— Клавочка, где ты? — раздался с одного мотобота басистый голос.

Девушка радостно откликнулась:

— Иду!

Она кивнула лейтенанту, вскинула на плечо мешок и пошла. Матрос услужливо подал ей руку.

Береговой комендант, покусывая ус, наблюдал за мотоботом, попавшим в зону обстрела. Его бесило, что мотоботы так медленно ползут по воде.

Как старый моряк, он терпеть не мог тихоходов.

— Проскочил! — облегченно вздохнул он, когда мотобот отошел от берега метров на пятьсот.

…Сутки спустя в полночь сержант Гладков, светловолосый загорелый моряк, вернулся с передовой. Его запыленные брюки и гимнастерка были порваны. Из-под расстегнутого воротника виднелась полосатая тельняшка.

Поставив в угол блиндажа миноискатель, он пошел с докладом о выполнении задания к командиру саперной роты старшему лейтенанту Бухарцеву. При входе в блиндаж он застегнул воротник — командир не любил «расхлястанных», как он выражался. Войдя в блиндаж, остановился в выжидательной позе. Старший лейтенант говорил по телефону. Глянув на вошедшего, он кивнул головой на топчан, а сам продолжал кричать в трубку:

— Говори толком. Почему пропало наше саперное имущество? Что? Гитлеровцы подбили мотобот и сейнер? Вот проклятые! На мотоботе? Черт побери! А ты проверь, проверь, может, на другом судне!

Сержант побледнел, услышав слова командира. Он встал и нетерпеливо кашлянул. Старший лейтенант, окончив говорить по телефону, повернулся к сержанту и коротко спросил:

— Сделал?

— Так точно, — ответил тот. — Теперь весь этот участок заминирован.