Малая

Проблема заключалась в том, что она слишком много знала. И о том, что женщин часто менял, чтоб не привыкать, и о пренебрежительном отношении к ним, и даже о милом случае из юношеских похождений, когда они вдвоем с Марком оприходовали по пьяни одну барышню на двоих. Да-да. Полный писец.

Все это Илона выудила из подслушиваемых изредка разговоров, и если раньше проглатывала обиды в силу недосягаемости своей мечты, то теперь ей придется мириться с таким вот неприглядным прошлым своего избранника. Сладкого Разумовский не любил, так откуда знал, что в данном ресторане оно стоит похвалы?

— Ты чего зависла? — прервал ее измышления, сделав глоток пива.

— Задумалась просто. Нет, не хочу, спасибо.

Ревновать к прошлому глупо или нет? Пока были дома, такие мысли почему-то не донимали, а тут вдруг нахлынуло. Хотя с другой стороны — вполне себе логично. Будучи на родине, он пер как снежная лавина, не давая опомниться. Методично вколачивал в нее мысль о том, что дальнейший путь у нее один — Вильнюс. И выбора нет. А если попробует еще раз дернуться в сторону — пожалеет. Какой смысл скрывался в этом слове, если честно, не совсем понимала, но узнавать не хотелось.

С Вадимом Ила чувствовала себя словно на качелях: от хорошо до страшно — один взмах. Память на миг вернула ее в дом, где жили неделю.

— Глупая, ну куда ты рвешься? — прошептал как-то после секса. — Посмотри, как вкусно у нас получается все. — Поцеловал и добавил: — Попробуешь еще сбежать — пеняй потом на себя. Лимит терпимости уже профукала. Учти.

А она и не хотела больше вырываться. После того, как он ее нашел и забрал из полицейского участка чувство бунта утратило остроту, притупилось. Полтора месяца варилась в собственных противоречиях ожидании и страхе. Времени на подумать оказалось более чем достаточно.

После ресторана они зашли в супермаркет, купили продукты на завтрак, а когда вернулись в квартиру, Разумовский тут же зажал ее в углу. Оторвался на пару секунд, отбрасывая в сторону куртку.

— Лон, ты мне подсыпала, может чего? — спросил с усмешкой, резкими движениями расстегивая ремень. — Посмотри, что делаешь. — Кивнул вниз на свой указатель мужской заинтересованности.

— А… мне… я в душ… — проговорила растерянно, чувствуя себя неловко, так как после дороги, и прокладка ежедневная там, а из-за этого почему-то стыдно стало. И вообще. Чистоту она любила не только в доме.

— Не надо, Малая. — Мягко возразил, стягивая с нее одежду. — Я тащусь от твоего запаха. — После чего опустился на колено, уложил ее левую ногу себе на плечо и показал… как именно тащится. Чем контузил ее самообладание окончательно и бесповоротно. Просила у Вселенной, чтоб хотел ее бешено до одури? Получите-распишитесь! И нечего теперь краснеть и стесняться. Страсть — это такая мадам, которая не признает неспешности, а как раз наоборот!

Первый месяц их совместной жизни в Литве прошел практически идеально. Словно молодожены — не вылезали из постели. Готовили друг другу кофе-завтрак по утрам; в редкие солнечные дни гуляли по паркам, держась за руки; смотрели фильмы, потягивая вино или что-нибудь покрепче; ездили за покупками. Илона даже задумалась о том, чтобы отказаться от противозачаточных таблеток.

Вадим нахмурился, узнав, что у нее начались месячные. И волновало его явно не то, что придется воздержаться с интимом на несколько дней. Он, кстати, как человек совершенно не брезгливый, оставил ее в покое аж на одни сутки, когда видел, что Лона действительно плохо себя чувствует. А уже на следующий день, ласково, но непреклонно затолкал в душевую кабину со словами:

— Если будет больно — скажешь. Не ной, пожалуйста. Кого стесняешься? Меня? Значит, не смотри туда.

У Разумовского вообще отношение ко всему было предельно простым. Эдакое черно-белое кино, без полутонов и подтекстов. Никакой тебе таинственности или загадочности.

На третий день по приезду изложил свое виденье касательно финансов.

— Наклепаешь мне список чего нужно купить по продуктам. И подумай, что тебе необходимо из одежды или обуви. Я постараюсь завтра освободиться пораньше — съездим, оденем тебя. — Говоря это, достал из портмоне пластиковую банковскую карточку. Положил перед ней. — Вот. Это тебе на расходы. Код — два нуля тринадцать.

— У меня есть деньги, Вадим. — Попыталась улыбнуться, но вовремя остановилась.

— Это очень хорошо, Лона. — Ответил резко. — Я прекрасно знаю, из какой ты семьи. Твои доходы от отцовского бизнеса или зарплата меня не интересуют. Мужчина в этом доме — я. И обеспечивать свою семью буду только я. У тебя совершенно другие задачи.

Сколько женщин на планете Земля мечтают услышать подобные слова? Миллионы. Но их можно сказать по-разному. Илка застыла, не понимая, чем заслужила такое раздражение в свою сторону.

— Не злись на меня. — Попросила негромко.

— Я не злюсь. Просто расставляю точки над «і». — Погладив ее по щеке, пальцем другой руки подвинул карточку вперед.