Малах ха-Мавет

А потом ее прошиб холодный пот. Не веря, не желая верить, непослушными пальцами Хетт извлекла из заднего кармана брюк измятую фотокарточку. Пошатываясь, Хетт сравнила снимок с остальными и вставила его под уголки. С центра страницы на нее смотрела Шена: радостная и полная жизни.

Но ведь там…

…сзади…

…написано СМЕРТЬ…

— Что ты тут делаешь?

Хетт дернулась, выронив альбом. При падении он раскрылся, но она тут же торопливо подобрала его с пола. Голова у Хетт пошла кругом, в ушах зазвенело. Райс посмотрел сперва на альбом, потом на нее, и спокойно поинтересовался:

— Ну что, убедилась? Там есть мои фотографии.

— Да, — просипела она еле слышно. Мысленно проклиная свою неосмотрительность, Хетт нащупала ладонью опору. — Боже, как ты меня напугал…

— А нечего рыться в чужих вещах.

Они вернулись в гостиную, и весь остаток вечера Хетт просидела как на иголках. Райс ничего не заподозрил. По всей видимости, он даже не догадывался, что фотография Шены с компрометирующей надписью на обороте побывала в руках у Сидни, Трис, а потом досталась Хетт… иначе разговаривал бы с напарницей в совершенно другом тоне. Райс был карателем. Ему не надо было притворяться.

Хетт все еще отказывалась верить, что он и есть убийца. Нет, этого не может быть! Но снимок Шены лежал там раньше, и кто-то его вынул. И написал сзади СМЕРТЬ… Или же это все роковое стечение обстоятельств? Неудачная шутка судьбы? И там была иная, безобидная фотография? Она еще и оставила эту карточку в альбоме! Хетт заерзала в кресле. Понимая, что ей может грозить смертельная опасность, она порывалась уйти, но подходящий предлог никак не шел на ум.

— А ты чем-нибудь интересуешься? — спросил ее старик. — Какие-то хобби?

Она вздрогнула от неожиданности, затем пробормотала:

— М-м… да особенно ничем.

— Мой Джаспер увлекался фотографией, — гордо заявил старик, вновь заводя разговор о сыне. — На восемь лет я купил ему в подарок Полароид. У меня остались его альбомы… — Хетт почудилось, что ее сердце оборвалось и упало куда-то в ноги, — не хочешь взглянуть?

— Э… Может быть, в другой раз, — вымолвила она пересохшим горлом.

— Жаль.

Тень неудовольствия промелькнула в глазах Райса, и Хетт тяжело сглотнула и послала ему мученическую улыбку, боясь ненароком выдать себя. Так это Джаспер сфотографировал Шену? Тогда, выходит, он знал ее раньше… И отец его, возможно, тоже знал… Никто бы не стал писать СМЕРТЬ на снимке девушки с улицы.

— А потом Джаспер случайно уронил фотоаппарат, — продолжил старик, — и сказал, что больше не хочет фотографировать. Дети! С ними всегда так. Постоянно находят себе что-то новое.

— Это не была случайность, — внезапно сказал Райс.

— Чего?..

— Я его не уронил, — пояснил тот, — а разбил специально. — Старик вытаращился на него, приоткрыв рот. — Полароид, — повторил Райс.

Хетт вскочила.

— Пожалуй, мне уже пора, — она отряхнула брюки от невидимых пылинок. — Спасибо за чай. Меня, э-э, родители ждут к ужину. Большое спасибо, — повторила Хетт, пятясь к двери, — было приятно познакомиться.

— Да, конечно, — произнес старик, растерянно моргая. Слова Райса выбили его из колеи. — Заходи еще.

К вящему ужасу Хетт, Райс с готовностью поднялся.

— Я тебя провожу.

— Не надо, — замахала руками она. — Я сама найду дорогу.

— Что стряслось? — прошептал он одними губами, последовав за ней в коридор.

Хетт натянула ботинки, кое-как завязав шнурки. Потом выпрямилась и ответила тихо, стараясь звучать уверенно:

— Слушай, незачем меня провожать. Я и правда прекрасно доберусь сама.

— Ладно, — каратель пожал плечами. — Но к чему такая спешка? Что-то не так?

— Да все в порядке. — Хетт вдруг поняла, что у нее имелся универсальный повод на все случаи жизни, с которым было не поспорить, и она тотчас не преминула им воспользоваться: — Меня зовет Дроу.

Как только она ушла, Райс вернулся к отцу. Тот с задумчивым видом сидел в глубоком кресле и даже не заметил его возвращения. Только когда Райс подошел ближе, взял с дивана пульт и убавил звук телевизора, старик поднял голову.

— Не хочешь еще чаю? — механически спросил он.

— Нет. Не хочу. Тебе не пора отдохнуть?

— Я не устал. Послушай, — его отец нервно разминал ладони, — будь добр, повтори, что ты сказал. Насчет фотоаппарата.

Когда-то Райс дал себе слово, что он никогда и ни при каких условиях не заикнется о былом в стенах этого дома. Что не станет припоминать отцу его промахи, его грешки, когда после стольких лет он обрел его вновь. Все люди делают ошибки, и он простил ему все авансом. Но старик нарисовал для Хетт такую неправдоподобную картину жизни, что Райсу сделалось тошно. Так вот что он ежедневно говорит соседям? Травит байки про идеального сына, талантливого, жизнерадостного, перед которым открывалось большое будущее, пока его не унесла тяжелая болезнь. Разглагольствует о воле Бога. Ну конечно. Бедный осиротевший отец, безутешный, в одиночку коротающий свой век.

И Райс не сумел промолчать.

— Я разбил Полароид, — и безжалостно добавил: — Потому что ты убил мою мать.

— Я не… — Вся кровь отхлынула от лица старика. Райс почти пожалел о своих словах.