Малахитовый Лес

Но если не удавалось подойти к нему, нужно было работать с девицей. Не напрямую, конечно, понятно, что с ней уже не получится договориться. Лев решил побеседовать с теми, кто успел сблизиться с ней в поселке.

А такой человек был всего один – Ксения. С ней Лев был знаком, но не слишком близко, встретился один раз, потому что старался познакомиться со всеми жильцами Малахитового Леса, а потом поторопился забыть. Ее неприятно было помнить – с этой ее проклятой маской. В личном деле Ксюши не было указано, что именно с ней случилось, объяснение ограничилось лаконичным «несчастный случай». Да Лев и не хотел знать наверняка, инвалиды любого толка его смущали, он не знал, как правильно вести себя с ними. Так что обычно он старался держаться от Ксении подальше, а сегодня вот пересилил себя.

Когда он дошел до ее участка, девушка как раз работала в саду – установила на лужайке мольберт и делала так, что весь мир перебирался на ее холст, становясь ярче и прекраснее. Увидев Льва, остановившегося у калитки, художница тут же прекратила работу и поспешила к нему.

Он понятия не имел, как она отреагировала на его появление: ее дурацкое фарфоровое блюдце на лице скрывало улыбку, даже глаза не позволяло разглядеть. Да, маска была красивой – цвета слоновой кости, расписанная васильками и ромашками. Но при виде этой безжизненной замены человеческого лица у Льва все равно мороз шел по коже.

Об этом должен был знать лишь он один. Он улыбался приближающейся Ксении так, словно у него в мире не сыскать человека дороже.

– Лев Андреевич, здравствуйте! – Ее голос наконец выдал, что художница смущена. – Не ожидала вас увидеть…

– Я ведь и не предупреждал, что зайду. Я просто проходил мимо, увидел, что вы рисуете, и решил поприветствовать. Я могу взглянуть поближе?

– Да, конечно…

Она сама открыла калитку, пропуская его на участок, и Лев направился к мольберту. Взглянуть на картину он собирался исключительно из вежливости, чтобы нашелся повод начать разговор, но невольно засмотрелся. Он понятия не имел, как у Ксении получается добиться такого обычными красками: она повторяла не только образы окружающего мира, казалось, что она заточила внутри картины солнечный свет.

Так что комплимент получился вполне искренним:

– У вас удивительно получается!

– Спасибо, Лев Андреевич…

– Можно без Андреевич, – поморщился Лев. – От Андреевича веет пенсией и отдыхом в кресле-качалке под пледом.

– Теперь уже я боюсь сказать, что у меня есть кресло-качалка в доме, – рассмеялась Ксения.

– И картины, наверно, тоже есть?

– И картин хватает.

– Я могу посмотреть?

– Конечно, я буду только рада!

Теперь уже Лев не удивился тому, что картины его захватили, он приготовился к такому. Если даже незавершенная работа была удивительна, стоило ожидать, что готовые картины окажутся на совершенно ином уровне. Так и вышло: все работы Ксении завораживали, они дышали жизнью, как окна в другие миры.

Ну и конечно, он не мог пройти мимо своего портрета. Это был он – и одновременно не он. Кто-то, пожалуй, лучший, чем он настоящий… Даже при том, что на низкую самооценку Лев никогда не жаловался.

Градов-младший покосился на стоящую рядом с ним Ксению и обнаружил, что она низко опустила голову. Что ж, иногда эмоции можно прочитать даже в ее случае.

– Вы интересно видите людей, – сказал Лев.

– Нет лучшего вдохновения, чем люди. Даже в таком красивом месте, как Малахитовый Лес.

– И что же, любой человек может стать вдохновением?

– Так здесь обычные люди появляются редко, – развела руками Ксения. – Сами ведь знаете, кто сюда приезжает.

– Да уж… знаю. Я заметил, что вы много времени проводите с нашей недавней гостьей, с фотографом…

– Ее Тори зовут.

– Да, Виктория… Она тоже может стать вдохновением?

– Я думаю, да. Я пока не разобралась в ней до конца, не настолько, чтобы писать портрет. Но мне интересно разобраться.

– Это хорошо… Я ведь не просто так спросил. Эта девушка в последнее время часто мелькает рядом с моим братом.

– Да, я заметила, – кивнула Ксения. – По-моему, это хорошо.

– Хорошо? Вы так думаете?

– Я не говорила с Романом Андреевичем, но иногда видела его на улицах. Когда он приехал сюда, он показался мне очень несчастным и одиноким. А теперь – нет.

Тут уже Лев не выдержал, рассмеялся:

– Да уж, вы действительно не знаете моего брата! Несчастным он бывает, когда у компании прибыли не так высоки, как он планировал. А уж одиноким? Не может быть одиноким человек, которому никто не нужен!

Он ожидал, что художница будет спорить – даже хотел этого. Хотел сказать побольше, чтобы доказать, что Роман сам виноват во всех своих проблемах.

Однако Ксения была не из тех, кто любит дискуссии, она лишь пожала плечами.

– Да, скорее всего, вы правы, вы же его брат. Но мне показалось вот так.

– Ну а соседка его что же? Тоже хорошая?

– Тори, она… Она уверенно стоит на ногах, не как я. И она знает, как быть сильной, мне это нравится, и я чувствую в ней доброту. Но больше сказать я пока не могу, буду смотреть.

– Если бы все было так легко, – вздохнул Лев. – Я вот попытался узнать о ней больше – и не нашел ничего особо хорошего.