Мальчик и его собака

Я осторожно пошел через комнату – это было что-то вроде раздевалки. Повсюду на полу было рассыпано стекло и всякий хлам. С одного ряда металлических шкафчиков выгорела краска. Термический взрыв достал их через окна много лет назад. Мои тапочки на всем пути через комнату не издали ни единого зву – ка. Дверь висела на одной петле, я переступил порог и ока – зался в зале с бассейном. Теперь он был пуст и завален грязью. Кафель в мелком конце бассейна был покороблен и мес – тами отвалился. Пахло здесь жутко. И не удивительно – вдоль одной стены лежали мертвые парни, вернее, то, что осталось от них. Какой-то неряшливый чистильщик оставил их здесь ле – жать, не удосужившись похоронить. Я обернул платок вокруг носа и рта и двинулся дальше, по другой стороне бассейн, направляясь в маленький коридор с разбитыми светильниками на потолке. Видел я вполне нормально, сквозь выбитые окна и ды – ру в полотке просачивался яркий лунный свет. Теперь я слышал ее совершенно отчетливо по другую сторону двери в конце ко – ридора. Я прижался вплотную к стене и подошел к двери, слег – ка приоткрытой, но заваленной штукатуркой со стены. Когда я стану открывать эту дверь, несомненно, возникнет шум. Ну и ладно, раз нельзя обойтись без этого…

Мне оставалось лишь дождаться удобного мгновения и на – чать действовать.

Прижимаясь к стене, я проверил, чем же она там занима – ется. Там был гимнастический зал с канатами, свисающими с потолка, брусьями, гимнастическими кольцами, батутом, нас – тенными лестницами для упражнений и шведской стенкой. Боль – шой квадратный фонарь она положила на козла для прыжков. Я сказал себе, что должен запомнить это место на будущее – тре – нироваться здесь куда лучше, чем в старом сарае, который я оборудовал на автомобильной свалке. Парню необходимо поддер – живать форму, если он собирается оставаться живым соло.

Она сбросила с себя маскировку и стояла теперь только в одной своей голой коже. Было довольно прохладно, и я видел, как она покрылась пупырышками. Она была среднего роста, с хорошей грудью, но немного худыми ногами. Она расчесывала волосы, которые волнами спадали на спину. Свет фонаря был недостаточным, чтобы определить, была она рыжей или каштано – вой, но, по крайней мере, она не была блондинкой. И это хо – рошо, потому что блондинок я не перевариваю. Во всяком слу – чае, грудь у нее была недурна. Я не видел ее лица, волосы скрывали профиль. Одежда лежала на полу, а то, что она соби – ралась надеть, находилось на коне для прыжков. Она стояла в одним туфельках с какими-то странными каблуками.

Я не мог шевельнуться. Совершенно неожиданно я вдруг понял, что не могу пошевелиться. Она была красивой. По-нас – тоящему красивой. Мне было приятно просто смотреть на нее, смотреть, как сужается ее тело к талии и расширяется в бед – рах, как приподнимается грудь, когда она поднимает руки, причесывая волосы. Совершенно непостижимо, как приятно гля – деть, что проделывает эта цыпочка. Что-то такое, ну, женс – твенное, что ли…

Мне это нравилось до невозможности. Я очень долго смот – рел на нее, не отрывая взгляда. Те девчонки, которых я видел раньше, были потасканными девками и годились лишь для разо – вого использования. Или девки в порнофильмах… Эта же была совсем другой, нежной и гладкой, даже несмотря на гусиную кожу. Я мог бы простоять так всю ночь.

Она отложила расческу, взяла из кучи одежду трусики и натянула их на себя. Затем выбрала лифчик и тоже одела. Я никогда раньше не видел, как девчонки надевают лифчик. Она обернула его вокруг талии, застегнула спереди крючки и по – вернула кругом, так что чашечки оказались впереди. Подтянув его кверху, она вложила сначала одну грудь, потом другую и перебросила лямки на плечи. Затем она потянулась к платью, а я тихонько убрал с дороги кусок штукатурки и взялся за кром – ку двери.

Он держала платье над головой с вложенными в него рука – ми и уже собиралась просунуть голову. В это мгновение она немного запуталась и я дернул дверь, с шумом отбрасывая с дороги штукатурку. Прежде чем она смогла, наконец, выбраться из своего платья, я был уже в зале и держал ее в руках.

Она было закричала, но я содрал с нее платье. Раздался треск рвущейся материи, и прежде чем она успела сообразить, из-за чего весь этот сыр-бор, для нее все было кончено.