Мальчик и его собака перед концом света

Все началось с голода. Ягодная диета казалась вполне терпимой, хотя ее не признавал мой желудок. По моим расчетам, до большого города оставалось полдня пути. Там я собирался свернуть с дороги M и пойти по железнодорожной ветке в сторону побережья. Я продвигался достаточно быстро, поэтому решил подстрелить парочку кроликов. Я дождался, пока дорога выйдет на плоскогорье, заросшее вереском. Когда-то здесь были поля. Затем я свернул с дороги и пошел параллельно ей, держа лук наготове. Я увидел кролика, который тут же убежал. Несколько белых хвостиков скрылись в зарослях до того, как я успел прицелиться. Дичи было много, поэтому мне не хотелось стрелять при первой возможности. Не стоило рисковать драгоценными стрелами, если не уверен, что попадешь в цель.

Я вышел с вересковой пустоши на маленький участок возле дороги M. Он был застроен одноэтажными зданиями, к которым вел мост, слишком узкий для машин. Он прогнулся в середине и обрушился на проезжую часть. Наверное, мост был пешеходным. Крыша защищала его от дождя, а сам он напоминал большую трубу. Огромный прямоугольный навес обрушился на проржавевшие коробки, в которых я узнал бензоколонки, – несколько таких было на Уисте. Рядом с одной из них стоял танк. Это был первый танк в моей жизни. Я узнал его по длинному оружейному стволу и гусеницам на колесах. Как военный танк оказался на автозаправке? Я залез на него и попытался открыть большие металлические люки, но они заржавели. Я спрыгнул вниз и замер, увидев лицо ребенка в оружейном стволе. Кто-то положил внутрь голову куклы. И снова я не знал зачем.

До появления танка путешественники останавливались здесь, чтобы перекусить и заправить машину, а потом продолжить путь по дороге M. Низкое здание пахло сыростью и землей. Я не доверял провисшей крыше, но через разбитые стеклянные стены были видны проржавевшие столы и стулья.

Выцветший пластиковый постер предлагал попробовать «Воппер».

Я не знаю, что такое «Воппер». Возможно, ты ел его. Надеюсь, тебе понравилось.

Голодный, я пошел вдоль дороги M, все еще надеясь встретить кроликов. Спустя несколько камешков я заметил что-то среди белых стволов берез и остановился. Там стоял олень. Он был меньше оленей на островах, с более светлой шкурой и короткими рожками. Я аккуратно снял рюкзак и достал две стрелы. Одну я заправил в ремень за спину, вторую приложил к тетиве.

Ветер дул мне в лицо, поэтому я знал, что зверь не почувствует моего запаха. Олень спокойно жевал траву между березами. Я шел медленно, не отрывая глаз от земли, чтобы не издавать шума и не спугнуть мою еду на следующую неделю. Олень зашевелился, и я решил, что упустил его, но он лишь перешел на другой участок поляны. Я осторожно вошел в березовый лес, пытаясь успокоить свое дыхание. Под деревьями росла высокая трава, кусты ежевики и вьющиеся растения, поднимавшиеся над серебристыми листьями, словно грозовые тучи.

Оленя с его бледной шкурой было несложно разглядеть. Он не догадывался, как близко я подошел. Я медленно поднял лук, мысленно извинился перед зверем и поблагодарил его. Фёрг научил меня этому, когда вместе с Бар впервые взял на охоту. Эти слова успокаивали дыхание и приносили удачу. Затем я выпустил стрелу.

Я редко промахиваюсь. Олень стоял близко, повернувшись ко мне боком. Стрела вонзилась ровно в цель – место над плечом. Зверь инстинктивно шагнул вперед и упал. Я бросил лук и вторую стрелу и бросился к оленю с ножом на случай, если стрела попала в легкое и он нуждался в милосердии. Фёрг говорил, что каждая секунда боли подстреленного зверя, от которой ты мог его избавить, была проклятьем для тебя. Но стрела угодила в сердце, и олень был мертв. Теперь он выглядел таким же грустным, как и все жертвы, чья жизнь резко оборвалась. Я снова мысленно поблагодарил его и пообещал, что мясо не будет потрачено впустую. Этому Фёрг и Бар не учили меня. Я сам придумал эти слова, убив своего первого оленя.

Мне следовало оттащить оленя по той дороге, по которой я пришел, но для этого пришлось бы пробираться сквозь упавшие деревья. Впереди шла звериная тропа, выглядевшая более проходимой. Поскольку я был слишком занят и думал лишь о том, успею ли я освежевать оленя до наступления темноты, я не заметил кабана, пока не стало слишком поздно. Джип бы увидел его. Он бы предупредил меня. Но Джипа больше не было.

Я услышал сопение и рычание за спиной, а потом увидел маленькие глаза и огромные клыки, повернутые в мою сторону из зарослей. Я замер. Глаза и клыки поднялись выше, когда кабан встал. Все выше и выше. Он оказался гораздо крупнее, чем я представлял. Не такой большой, как бык, но не менее крепкий и мускулистый. Встреча с ним сулила огромные проблемы. Я не знаю, что бы сделал ты, столкнувшись с гигантским кабаном в безлюдном лесу, но я знаю, что каким бы правильным ни был ответ, я поступил неверно. Я медленно попятился, не спуская со зверя глаз.

«Все хорошо, – произнес я как можно более спокойным голосом. – Все хорошо».