Мальчик из контейнера

Водитель из отца был аховый. Дергался с места рывками, тормозил или «за сто верст», или перед самым препятствием. Потел, хотя дело было поздней осенью. Матюгался беззвучно, но пассажиры знали силу непроизнесенных слов, потому и помалкивали. В особо опасные моменты мама жмурила глаза, открыв их, с удивлением шептала: «Господи, пронесло!» Чтобы не выглядеть совсем уж негодным водилой, отец иногда, совершив ошибку, возмущался громко: «Куда прешь! — кричал он невиновному коллеге по дорожному делу. — У тебя же правый бок!» или «У тебя что, глаза повылазили! Права за картошку матери купил!» Мама просила не расстраиваться и не возмущаться. «Нахалы!» — говорила она в поддержку мужа, а сама думала: «Как же он летал? Здесь скорость шестьдесят, а там тысяча?»

Вот и сейчас они все вместе едут по бетонному шоссе от аэропорта «Минск-2» в сторону города. Отец уверенно взял с места, Саше показалось, что, набирая скорость, он привычно тянет руль на себя. На выезде на «Московское шоссе» отец долго ждал вереницу машин, которая была далеко от него, а потом, когда она оказалась рядом, резко рванул перед черной «Волгой», заставив водителя шарахнуться влево, нажать на сигнал и показать генералу палец.

— Не видит дальше собственного носа! — чертыхнулся отец. Мама незаметно улыбнулась и покашляла в кулак. На «Площади Победы», на кольце, он не стал выезжать на улицу Захарова, чтобы потом спокойно вырулить на Пулихова, а проехал до Янки Купалы, там повернул направо.

— Пап, а чего ты на кольце не свернул на «Захарова»? — спросил Саша. — Так же проще.

— Крыло видел? — вопросом на вопрос ответил отец. Грубо зашпаклеванное и закрашенное, как веником, крыло Саша видел. — Там раззява не пропустила меня, когда я был на кольце и вот… Теперь я лучше так.

— Пусть уж едет, как знает, — сказала мама, сотворив мину заложницы случая.

Привычная квартира на девятом, последнем, этаже. Саша помнит байку: «Летчики пускай живут у самого неба», — якобы распорядился командующий войсками военного округа, почему-то недолюбливающий авиаторов.

За стол сели после того, как Саша принял душ и переоделся в спортивные штаны и тенниску — мама настояла. Отец процедил на это:

— Я за все лето ни разу ноги не мыл, не говоря уже о бане. Босиком с ранней весны до первого ледка на лужах. Морковку обобьешь о росу, вытрешь о подол рубахи и никаких тебе глистов. Испортили все поборники цивилизации!

Маму интересовало, как сейчас выглядит Липецк. Сын не мог вспомнить, как он выглядел при его детстве, потому отделался простой фразой: «Нормально!»

Отца интересовало, когда и на чем будут летать курсанты, ведь половину самолетов присвоили Чечня и Азербайджан?

— Да, вроде бы, собрали нужное количество на своих аэродромах, — неуверенно ответил Саша. — Сказали, что в октябре начнем летать.

— Усваиваешь все хорошо? — пытал отец. — Главное, не оставляй нерешенных вопросов. Что-то не знаешь, не дошло до тебя, добивайся полного понимания. Не стыдись прослыть недотепой…

— С чего это он недотепа? — возмутилась Елена Сергеевна. — Учился хорошо. Поведение примерное. В кружок гимнастики ходил.

— Как вам преподносят новую власть? — строго глянул отец на сына.

— Нормально, — сын пожал плечами, дескать, как все и всегда власти.

— Другие слова, кроме этого «нормально» у тебя есть? — с прожилками металла в голосе, спросил отец.

— Отец, что ты пристал к человеку? — возмутилась почти в полный голос Елена Сергеевна. — Неужели нет других разговоров?

— Я бы попросил помолчать, когда кто-то говорит! — прибавил металла в голосе отец. — Вот из-за этого и случилось то, что случилось! Власть теперь у крикунов да подхалимов! Честному, разумному человеку теперь нет места. Он теперь быдло! Но это еще не все! Не за горами то время, когда Родиной торговать будут, как на базаре семечками! Все ее будут рвать на куски и продавать! И это делается при нашем молчании. Нас бессовестно доят, а мы только мычим да лупаем глазищами. Радуемся, что наша морковка при нас, а остальное нас не касается! Вот какая сейчас позиция у большинства!

— Вот ты много, отец, критикуешь всех, а сам почему без боя сдался? — пошла в наступление Елена Сергеевна. — Почему не поддержал того же Руцкого? Он же всех вас просил о помощи?

— Я был далеко! — ответил отец хоть и твердо, но нотки вины явно прослушивались в его голосе. — Радиуса действия моей авиации не хватало.

— А радиуса смелости хватало? По-моему, в этом главная причина, что и вами, и нами легко теперь управляют преступники с неограниченным радиусом действия! Делают, что хотят! Где новые «декабристы»? Что боятся потерять? Квартиру в хрущевке? Пенсию рублевую? Царские дворяне всем рисковали, все потеряли: звания, должности, состояние, дворцы и крепостных, а приобрели каторгу! Рудники сибирские! Смерть наконец! И не плакали, не размазывали сопли по лицу! Вот так! Говорить мы все мастаки, а доведись до дела — голову в песок! Что мы боимся потерять?

Саша с боязнью теперь смотрел на мать. Даже с большей боязнью, чем на отца-генерала.