Мальчик из Уржума. Клаша Сапожкова

Химик и Ленька внимательно осмотрели покупку Спасского и одобрили. А через час вернулись домой и остальные четверо жильцов Людмилы Густавовны и тоже принялись расхваливать покупку. Они со всех сторон обступили Спасского, который сидел за телеграфом. Каждый из студентов получил в этот вечер столько телеграмм, сколько не получал за всю свою жизнь.

Телеграммы читал вслух Ленька Стародуб — он знал азбуку Морзе. Ему первому и была адресована телеграмма.

«Вы стройны, как аравийская пальма, легки и быстры, как антилопа».

Химик Генрих Хрящицский, который по месяцам не платил за квартиру, получил такую телеграмму:

«Убедительно прошу уплатить комнату четыре месяца, вернуть потерянную сапожную щетку. Милочка Сундстрем».

Студенты в этот вечер не отходили от телеграфа. Пол в комнате у Спасского был завален витками и обрывками длинных бумажных лент. Кошки девицы Сундстрем растаскали их по всем коридорам.

В конце концов сама девица Сундстрем влетела в комнату Владислава:

— Что вы делаете? По всему дому бумажки какие-то валяются… Что вы печатаете?

Она подобрала с пола обрывок бумажной ленты и поднесла к близоруким глазам. Но, кроме точек и тире, девица Сундстрем не могла ничего разглядеть. Она побледнела и схватилась за сердце.

— Владислав, это секретный шрифт?

— Да, это азбука Морзе, — спокойно ответил ей Спасский.

Девица Сундстрем, не разобрав, в чем дело, в испуге шарахнулась из комнаты.

— Да не бойтесь, Людмила Густавовна! — крикнул ей Владислав. — Это ведь обыкновенный телеграф!

— Телеграф в квартире?! А кому вы телеграфируете? Надеюсь, здесь нет ничего предосудительного? Вы знаете: я отвечаю за ваше поведение.

И Людмила Густавовна вышла из комнаты, захватив с собой на всякий случай обрывок телеграммы.

Когда поздно вечером Сергей вернулся из училища и, услышав стук, зашел к Спасскому, тот сидел перед аппаратом, усталый от непривычной работы. Бумажная лепта на катушке подходила уже к концу. Спасский сейчас же вручил Сергею последнюю телеграмму:

«Главному инженеру-механику Кострикову тчк Просим принять срочный заказ на 2000 электрических двигателей тчк Деньги переводим на ваш текущий счет тчк Президент Соединенных Штатов».

— А в чем ты завтра думаешь на лекцию идти? — спросил один из студентов, когда Спасский, потягиваясь, встал из-за стола.

— Пустяки, — беспечно махнул рукой Владислав.

Но когда он снял брюки и поглядел на них, лицо его вытянулось. Брюки были так изношены, что починить их было невозможно.

— Напиши домой, чтобы тебе еще выслали денег, — посоветовал Ленька.

Спасский, завернувшись в одеяло, молча сидел на кровати и о чем-то думал. Телеграф стоял перед ним на столе.

— Нет. Не пришлют, — уныло покачал головой Спасский.

Отец Владислава, доктор Спасский, был человек бережливый, строгий и терпеть не мог легкомыслия.

— И дернул же меня черт купить этот дурацкий телеграф, — ругал себя Спасский. — Теперь хоть обматывайся телеграфными лентами и отправляйся так в университет на лекции.

Химик Хрящицский предложил студентам собрать деньги и купить в складчину брюки Владиславу. Студенты начали подсчитывать свои капиталы. У шести человек набралось 3 рубля 27 копеек. Сергей в счет не шел — у него не было и ломаного гроша. За его ученье, еду и угол в квартире платили уржумские попечители.

— Знаешь что? Продай двигатель и купи себе штаны, — сказал вдруг Сергей.

— Тогда уж лучше телеграф продать, — вздохнул Спасский.

— Телеграф не стоит. Он новый. Мы его как следует и не осмотрели, — сказали студенты.

Спасский раздумывал еще минут пять. Он доказывал Сергею, что не имеет права на двигатель, потому что они его делали вместе и Сергей работал даже больше его. Но под конец Спасский все-таки согласился.

Через два дня двигатель продали за шесть рублей, а на следующий день — это было воскресенье — Владислав опять собрался на рынок.

— Ну уж теперь я пойду с тобой вместе, а то, чего доброго, ты еще себе купишь вместо штанов подзорную трубу, — сказал Сергей.

Вечером все студенты пили чай в комнате у Спасского и поздравляли его с обновкой. Сидели долго.

Уже поздно ночью Владислав вышел на кухню долить самовар. Он увидел, что Сергей занимается странным делом: медленно и осторожно окунает длинную тонкую веревку в бутылку с тушью.

— Что ты делаешь?

— А ты что за спрос? — засмеялся Сергей, вспомнив бабушку Маланью.

Он вытащил мокрую черную веревку из бутылки и повесил ее сушиться у печки.

На другое утро Сергей и Спасский случайно вышли из дому вместе. Когда они подходили к Грузинской улице и Владислав собирался уже свернуть к университету, он вдруг заметил, что левый сапог у Сергея крест-накрест перевязан черной веревкой. Веревка поддерживала отваливающуюся подошву.

— Это что ж такое? — удивился Владислав и вдруг, узнав вчерашнюю крашеную веревку, осекся на полуслове и замолчал.