Мальчик, который упал на Землю

Арчи удался всего один удар, и тут между двумя этими дикобразами встала я.

– Вы что, оба по тарелке белены накатили за завтраком? У меня сын пропал! Арчи, сейчас же веди меня в тот клуб. Джереми, жди здесь, вдруг Мерлин сам объявится, – раздала я указания. – Явится – немедленно звони мне.

Арчи вел мою машину к главной улице. Желтую ущербную луну, как непрожаренную яичницу, стиснуло маслянистое гало. Я злилась так, что дожарить эту яичницу можно было у меня на лбу. Арчи попытался разрядить атмосферу беззаботной шуткой, мол, где бы ему тут припарковаться – в эрогенной зоне? Но я сидела в напряженном молчании, хотя мир вокруг меня верещал. Я прочесывала взглядом субботние толпы. Арчи поставил машину в неряшливом жилом квартале и повел меня к клубу. Завсегдатаи дергались на танцполе, будто их било током, а полуголые девицы мотались над ними на подиумах. Я поискала глазами среди мельтешащей в разноцветных огнях публики, но Мерлина там не было.

Потом Арчи завел меня в боковой проулок, тянувшийся вдоль железной дороги. Окна борделя были закрашены черным. Ярко-розовый галогеновый указатель «Сауна» то оживал, то гас, как умирающая муха.

Снаружи бордель выглядел куда грандиознее, чем изнутри. В полутемной приемной дурно пахло потом. Бессвязно болтали девицы – в мареве розового неона они смахивали на креветок. Бархатными глазами они обозрели нас с Арчи, вполсилы взялись охорашиваться и надувать губки, после чего представились. Все назывались марками алкоголя – Шардоннэ, Текила, Бренди, – вот только смешивались они плоховато: почти отпихивали друг друга локтями, стремясь урвать себе нового мужского мяса.

Я подошла к сидевшей за стойкой мадам с высокой платиновой прической.

– Я ищу мальчика... Высокий стройный блондин...

Она уклончиво пожала плечами:

– Да? А я ищу голого Брэда Питта с гарниром.

– Вы не поняли...

– Может, прям скажешь, че те надо? Я тебя пошлю подальше, и станем себе жить-поживать? – сказала она, сверля меня глазами.

– Я пришла забрать сына...

– А я-то думала – стырить моих Рембрандтов.

Арчи стряхнул с себя девушек, подошел к стойке и вульгарно осклабился.

– Привет, лялька, – промурчал он, к ее полному удовольствию. – У нас тут, понимаешь, малолетка затерялся, оно тебе надо? Может, мы тут глянем по-быстрому, а? – уточнил он, подмигивая.

Я не стала ждать разрешения и ломанулась к лестнице, путаясь в длинном ворсе облезлого ковра. Где здесь мой сын?

– Мерлин! Мерлин! Иди сюда немедленно.

Дверь рядом приоткрылась, из-за нее высунулась любознательная голова. В неверном свете голой лампочки в пыльном ореоле я силилась разглядеть, кто это, но то был не мой ребенок. Я двинулась по коридору, стуча в стены и выкрикивая его имя. Одна дверь стояла открытой, из нее шарил во тьме робкий палец света. Глава «Как извлечь сына-подростка из борделя» в большинстве руководств по воспитанию детей странным образом отсутствует. Не имея иных стратегий, я, заглотнув собственное сердце, заглянула в комнату. Мерлин был там. Лицо растерянное – как у безуспешно разгадывающего кроссворд. Но он, по крайней мере, был одет. Я с облегчением распахнула дверь.

Паршивенькое шенильное покрывало лежало нетронутым на кособокой деревянной кровати. Красная косынка на ночнике у кровати придавала комнате постчернобыльский вид. На покрывале, облаченная в кукольную розовую пижаму, возлежала дебелая женщина за тридцать с бледным пергаментным лицом и запавшими, сильно подведенными глазами.

Облегчение от того, что я его нашла, захлестнуло меня с головой. Но я быстро вспомнила, где мы находимся.

– Что между вами было? – потребовала я ответа. – Рассказывай. Я его мать.

– В натуре? – красноречиво поинтересовалась она. – Ща, погодь. Ну что, пока мы тут трепались про, типа, путешествия во времени, про Шекспира, про астрономию и все такое. А, да, еще почему лучше жить в коммунистической стране, где всем насрать на материальную собственность, – проскрежетала она голосом, которому оставалось полпачки до рака легких.

– Мерлин, мы едем домой, – сказала я как на прослушивании на роль мисс Джин Броуди[107].

Мерлин склонился к руке той женщины и поцеловал ее. Проститутка хохотнула над неуместностью рыцарского жеста, но все равно вспыхнула, польщенная такой галантностью.

– Приходи еще, малыш, – улыбнулась она, после чего добавила постскриптум, уже мне: – На чай дашь?

– Дам. Совет – чаще эпилируйся.

* * *

– Ну что, малец? – Арчи с нежностью взъерошил Мерлину волосы, пока мы шли к машине. – Надеюсь, тебе не понравилось. Тебя учиться послали.

Я предложила Арчи выбор: либо немедленно заткнуться, либо и дальше меня искушать и поглядеть, сколько раз потребуется переехать ему череп, прежде чем он лопнет.

– Джереми тебе уже сказал, – заключила я. – Надеюсь, у тебя нет планов на жизнь.

Арчи остался невозмутим.

– Смерть – лучший допинг, оттого ее и оставляют на потом. Верно, малец? – Он подмигнул Мерлину в зеркало заднего вида.

Никто не проронил ни слова, пока Арчи не припарковал машину у нашего дома.

– Так что... женщины в борделе, они любят не по-настоящему, да? – спросил наконец мой сын.