Мальчик-менестрель

Десмонд, одиноко стоявший в дверях, не мог не привлечь всеобщего внимания, и тогда, продемонстрировав отменную выдержку, он обвел глазами комнату и, найдя уголок, где не толпился народ, уселся в позолоченное кресло времен Людовика XVII и принялся рассматривать огромную картину Андрео дель Сартро[95] «Похищение сабинянок». По тому, как Десмонд скептически приподнял левую бровь, я понял, что, по его просвещенному мнению, эта картина отнюдь не кисти великого мастера, а скорее, одного из его учеников, возможно, Джакопо Феллини.

Не знаю, может, мне и показалось, но женские голоса в комнате смолкли, поскольку все взгляды были прикованы к элегантному, сдержанному человеку, одиноко сидевшему в кресле. В Голливуде ничто не привлекает женщин больше, чем красота, особенно если речь идет о незнакомом красивом мужчине. И естественно, здешние красотки сразу же устремили изучающие взоры на Десмонда. Все они были всемирно известными кинозвездами, причем некоторые — совершенно бездарными, но натасканными опытными режиссерами, которые научили их изображать нужные эмоции. Но были и выдающиеся актрисы. Я заметил Грейс Мур, Кароль Ломбард, Джейн Новак, Лила Ли, а несколько поодаль — Этель Бэрримор и Норму Ширер[96].

Вот и все. По правде говоря, больше никого особо интересного в комнате и не было. Таубер и Джон исполняли отрывки из опер, устроив нечто вроде соревнования: один начинал играть, а другой продолжал, и наоборот. Самая обычная голливудская вечеринка, когда уже все говорено-переговорено и гости ждут перед ужином чего-то этакого.

Вдруг одна из сидевших на диване женщин встала и медленно подошла к Десмонду. Это была Грейс Мур — молодая, стройная, привлекательная и уже хорошо известная певица. Приблизившись к Десмонду, который тут же вскочил с кресла, она протянула ему руки. В этот момент Джон Маккормак заиграл Пуччини, и Грейс, вплотную приблизившись к Десмонду, начала несравненную арию Чио-Чио-сан из «Мадам Баттефляй»:

Quest’ obi pomposaDi scioglier mi tardaSi vesta la sposa.

Она прекрасно исполнила начало любовного дуэта, и тогда вступил Десмонд:

Con moti di scoiattolo

I nodi allenta e scioglie!Pensar che quel giocattolou mia moglie…

He вдаваясь в подробности, хочу только добавить, что они продолжили этот прекрасный и трогательный дуэт, сопровождая его соответствующими любовными жестами. Гости, пораженные столь неожиданно изящным исполнением, равно как и сдержанной красотой мужского голоса, наградили певцов аплодисментами.

— Десмонд, это было изумительно. И с вашей стороны было очень любезно петь вполсилы, чтобы не заглушать меня. Ну а теперь, чтобы заработать ужин, вы должны спеть уже без меня, — сказала Грейс и, улыбнувшись, вернулась на свое место.

Десмонд тоже улыбнулся с напускной скромностью. Он прекрасно начал и уже ничем не рисковал. Я знал, сейчас он исполнит что-то особенное.

— Если это не слишком утомит уважаемую публику, — начал Десмонд, — я хотел бы предложить вашему вниманию великую арию, которую еще ребенком слышал в исполнении человека, чей голос, безусловно, куда лучше моего, — в исполнении великого Энрико Карузо.

Блестящий ход. С самого начала Десмонд все спланировал идеально. В комнате послышался сдавленный женский смешок, потом наступила мертвая тишина. И тогда Десмонд, сохранявший полное самообладание и выказывавший крайнее безразличие — то душевное состояние, что было свойственно ему в последнее время, — начал петь. В глубине души я очень надеялся, что он все же подстрахуется и исполнит арию Вальтера, но ошибся.

Десмонд выбрал неистовую, душераздирающую арию Каварадосси перед казнью из «Тоски»:

Amaro sol per te m’era il morireDa te prende la vita ogni splendore…

Я уже несколько раз слышал эту арию раньше, но никто не исполнял ее так, как Десмонд, который вложил в нее всю накопившуюся у него в душе горечь.

Теперь уже гости не только не хихикали и не перешептывались, а, казалось, даже не дышали. А когда последний крик Каварадосси «Avra sol da te voce e colore», взмывая к потолку, разнесся по комнате, аплодисменты — для вечеринки такого уровня — были оглушительными. Все повскакали с мест, Джон Маккормак вышел из-за рояля с криками: «Браво! Брависсимо!» Таубер, сидевший за роялем, в восторге нажимал на басовые клавиши. Делия Би, сложив руки рупором, старалась перекричать шум. Я тоже орал во все горло, одновременно потихоньку пробираясь к двери. Десмонд смог! Итак, я здесь больше не нужен, ибо стал всего лишь бесполезным приложением. Замешкавшись на пороге, я услышал голос Делии Би:

— Дес, а теперь спой арию Вальтера!

— Да уж, пожалуйста, Десмонд, — крикнул Джон Маккормак. — Но сперва, раз уж Каварадосси умер, порадуй наших дам чем-нибудь нежным и трогательным. Спой «Та, что прошла мимо меня».