Мальчик в свете фар

Он едва заметно покачал головой и надменно взглянул на Мию, как бы говоря: «Я знаю свою работу, если вас это интересовало».

– Диссоциативное?.. – переспросил Мунк.

– Расстройство личности. Его часто путают с шизофренией, и это приводит к тому, что многие пациенты получают неверное лечение. Не в нашем случае, естественно. Я предпочитаю думать, что знаю, что делаю. Вивиан становилось все лучше и лучше. С каждым посещением. И, конечно, это трагедия, что она так и не испытает, каково это – быть полностью здоровой.

– Она лежала в этой клинике? – спросил Мунк.

– Нет, в Блакстаде – нет. Она была моей частной пациенткой.

– Несколько личностей? – с любопытством спросила Миа.

– Да, именно поэтому эти диагнозы так часто путают. Они очень похожи. Симптомы зачастую могут быть одинаковыми. Сниженный контроль импульсов, эмоциональная нестабильность, нанесение себе увечий, дереализация.

– Дереа… что?

– Потеря способности оценивать реальность, – улыбнулся Риттер.

Мунк бросил взгляд на Мию.

– Проблемы с осознанием того, что действительно происходит вокруг нее?

– Верно. Естественно, часто это приводит к трудностям в приспособлении к реальному миру. К работе, друзьям, семье.

– Значит, она думала, что она другой человек? – спросила Миа.

Риттер кивнул.

– Кто?

Риттер чуть помедлил.

– Послушайте, я знаю, что вам дали разрешение на доступ к ее карте, но это все равно как-то… – он снял очки, – …не совсем этично с моей стороны, понимаете?

– Значит, для вас будет лучше, если мы попросим кого-то прийти сюда и добыть информацию из вашего компьютера?

Миа немного пожалела о своем жестком тоне, но она устала и чувствовала, что у нее нет времени на любезности.

– Конечно же, нет. Но тем не менее…

– Мы понимаем, – вмешался Мунк. – Но вы бы очень нам помогли, если бы…

– Взрослый мужчина, – тихо сказал Риттер.

– Что?

– Вивиан иногда думала, что она взрослый мужчина.

– Почему мужчина? – спросил Мунк.

– Это вы мне скажите, – пожал плечами Риттер.

В кабинете повисла тишина.

– Ей нужен был кто-то, кого она считала сильнее себя, – наконец произнесла Миа.

Она заметила реакцию Риттера – он не ожидал такого ответа.

– Это может быть одним из объяснений, – сказал психиатр, засунув дужку очков в рот. – Считают, что диссоциативные феномены возникают как защитная реакция, во время или чаще после травматичных переживаний. Полагают, что важнейшим этиологическим фактором является серьезное и постоянное сексуальное или физическое насилие. Чем раньше в жизни оно случилось, тем жестче проявятся симптомы.

– Значит, Вивиан подвергалась насилию? – спросил Мунк.

– Нет, этого я не говорил.

– Тогда почему у нее было это?..

Мунк повернулся к Мии.

– Диссоциативное расстройство личности, – подсказала она, немного растягивая слова.

Риттер заставил ее помериться силами, и ей бы не хотелось вести себя так по-детски и опускаться до этого, но в его взгляде было что-то чопорное, и она просто не смогла сдержаться.

– Ее не насиловали. Она получила это по ассоциации, – сказала она коротко.

– Что ты имеешь в виду?

– Реймонд Грегер, – продолжила Миа.

– И? – сказал сбитый с толку Мунк.

– Я бы предположила, что Каролине Берг подверглась чему-то подобному от своего полубрата и что она втянула дочь в эту трагедию. Так часто бывает, правда, доктор? Мать-одиночка и дочь. Неверное распределение ролей. Тот, кто должен о тебе заботиться, не выполняет свою работу.

Если Риттер и был впечатлен, он этого не показал, однако Миа заметила, что он сменил тон.

– Вивиан Берг не подвергалась насилию, нет, – он откашлялся. – Но она выросла в неспокойной среде, где ощущала себя жертвой. Так случается чаще, чем мы думаем. Маленький ребенок с уважением относится к своим родителям, хотя мы этого вообще-то не заслуживаем. Крохотная, хрупкая душа, которая, если за ней не следить, легко может найти себе место, где можно спрятаться и чувствовать себя в безопасности. Обычно я говорю, что именно поэтому и не верю ни в каких богов. Если бы они существовали, они бы, скорее всего, создали такую расу, которой бы не требовалась помощь на протяжении первых двадцати лет и которую было бы не так легко ранить, вам так не кажется? Человечество? Мы слабые животные, разве нет?

– Значит, человек с таким диагнозом прячется в собственной голове? – спросил Мунк.

– Прячется. Исчезает. Ищет помощь, – улыбнулся Риттер.

– Но, – сказал Мунк, – если она была серьезно больна, почему ее не положили в больницу?

– Конечно, мы говорили об этом. Но для нее было важно танцевать. Пока она часто посещала меня, мы могли держать ее болезнь под контролем.

– Она шла на поправку?

– Без сомнений. В чем-то помогали таблетки, но важнее всего была, конечно, дистанция.

– Дистанция? – переспросил Мунк, но тут же догадался, о чем речь. – От матери?

– Да, – кивнул психиатр. – Физическая дистанция – это, конечно, еще не все, но она важнее, чем многие полагают.

– Она знала об этом? – спросила Миа.

– Что вы имеете в виду?

– Вивиан. Когда пришла к вам. Она осознавала, что больна?

– Отчасти. Вообще, она пришла, чтобы справиться с симптомами, но обычно все так и начинается.

– Какими симптомами?