Мальчик в свете фар

«Как твой поход к зубному сегодня, Рубен?»

«К зубному?»

Тот же разговор две недели спустя.

«Как твой поход к зубному сегодня, Рубен?»

«Э-э, ты о чем?»

Я отпрашиваюсь с работы.

Забираю тебя из школы.

Ты приходишь в половине второго.

Это понятно?

Или записать у тебя на руке?

Эллен Иверсен вздохнула и достала из сумки помаду. Что это, седой волос в зеркале? Еще один? Опять нужно в парикмахерскую? Она же только что там была. Да чем она вообще занимается? Ей же на самом деле наплевать на несколько седых волос. Это даже красиво. Естественно. И на помаду тоже. Она не часто ею пользовалась. У нее и так красивые губы. Она осеклась. Вот я сижу около школы, чтобы, вообще-то, забрать сына, но вместо этого я разукрашиваюсь, как кукла, потому что он тут работает? Это на тебя непохоже, Эллен. Ты замужем. Счастлива в браке.

Ну, если можно так сказать – счастлива. Эллен Иверсен вышла из машины и направилась ко входу в школу. Она не была несчастной, нет, но что-то все же было не так. Скучно? Просто-напросто скучно?

Вся ее жизнь стала такой… практичной.

Ей не хватает огня, напряжения.

Начал накрапывать дождь, и она быстро пересекла площадку и постучала в дверь инспектора.

– Добрый день, чем могу вам помочь?

– Я ищу своего сына, Рубена Иверсена.

– Какой класс?

– 9А.

– Сейчас посмотрим. У них английский с Хейди Лаукванг, кабинет 104.

Эллен поблагодарила и пошла дальше по коридору. Постучала в дверь и помахала в дверное окошко. Хайди Лаукванг подошла и высунула голову в дверной проем.

– Добрый день, я могу вам помочь?

– Рубен здесь? Мы должны идти к зубному, и он, видимо, забыл…

Лаукванг подняла брови.

– Нет, Рубена сегодня нет в школе.

– Серьезно?

Эллен Иверсен почувствовала, как в ней закипает ярость с такой силой, что она стиснула зубы.

Ох уж этот чертов ребенок.

Прогуливает?

Она, конечно, подозревала, но все же…

Сегодня?

Когда они должны идти к врачу?

И она отпросилась с работы?

Что он вообще о себе думает?

Нет, с нее хватит…

Она заметила Мартина в классе.

– Можно мне Мартина на два слова?

Лаукванг подозвала его, и подросток вяло побрел в коридор. Он еле держался на ногах.

– Разве Рубен не собирался ночевать у тебя сегодня? – спросила Эллен, сжав зубы.

– Собирался, но не пришел…

– Ты говоришь мне правду, Мартин? – сказала Эллен, осторожно положив руку ему на плечо.

Хайди Лаукванг вернулась в класс, закрыв за собой дверь.

– Пфф, ясное дело, зачем мне врать вам?

– Но вы договорились о ночевке?

Мальчик кивнул.

– Значит, эта часть – правда?

– Все правда, – сказал Мартин, всплеснув руками. – Я понятия не имею, где он.

– И он не звонил тебе?

– Нет, клянусь. Поверьте мне.

– И ты не говорил с ним?

– Я пытался много раз и на «Фейсбуке», и по смс, но он не отвечал, и тогда я подумал, может…

– Что ты подумал?

– Что ему все-таки не разрешили. Ну, знаете…

– Знаю что?

– Ну, я хочу сказать, вы классная, но его отец же…

– Спасибо, Мартин, извини. Конечно, ты ни в чем не виноват.

Эллен Иверсен взяла себя в руки и на этот раз изобразила нормальную улыбку.

– Значит, ты не знаешь, где он?

– Понятия не имею, – сказал подросток, пожав плечами.

– Ладно, но как ты думаешь, куда он пошел бы, если бы вы, скажем так, решили не ходить в школу в какой-нибудь день?

Мальчик немного неуверенно взглянул на нее.

– Может быть, в Стуру? – пробормотал он наконец.

– Торговый центр?

– Ну да. Или я не знаю…

– Спасибо, Мартин, если ты что-то услышишь от него, передай, что я его ищу, ок?

– Ок, фру И, – кивнул долговязый подросток и исчез в классе.

Ишь чего, торговый центр Стуру.

Посреди белого дня.

Она ему покажет.

Эллен Иверсен ощутила, как ярость снова закипает внутри, пока она решительно шагала по коридору и полубегом добиралась до машины под дождем.

29

Стоя у офисного здания рядом со стадионом Уллевол, Габриэль Мерк жалел, что у него нет хоть какого-то прикрытия, и думал, что, наверное, все же стоило сообщить Мунку. Как это похоже на Мию. Законы и правила – для других. Конечно, ему стоило сообщить Анетте, полицейскому адвокату. Она бы послала запрос на получение доступа к базе психиатра Вольфганга Риттера. Но ответ? Ни в коем случае. Без шансов. Естественно, нет. Как же иначе. О скольких пациентах могла идти речь? Двадцать лет копаться у людей в душах? Может быть, о тысяче? Двух тысячах? Цифры говорят сами за себя. И, как бы важно это ни было, он знал одно: судья сам мог оказаться одним из пациентов.