Мальчики Берджессы

Волны унижения разошлись внутри нее, словно круги по воде. Ей не хотелось думать, что для Чарли Тиббеттса они с Заком просто работа.

– Джим мне так и не позвонил.

– Ах, Сьюзи, у него же дел по горло. Он играет в гольф. Ты бы видела его на этих курортах! Мы с Пэм однажды ездили с ними на Арубу. Жуть! Бедняга Хелен сидит и зарабатывает себе меланому, а Джим рассекает в зеркальных очках, весь такой крутой… Короче, занят он. Не волнуйся, Чарли Тиббеттс отличный адвокат. Я с ним вчера говорил. Он подал ходатайство о запрете передачи информации и об изменении условий освобождения под залог.

– Я знаю. Он мне объяснил. – Сьюзан ощутила укол глупой ревности. – Скажи, до смены работы, когда ты еще выступал в суде, тебе нравились твои клиенты?

– Ну, некоторые нравились. Хотя в большинстве своем это было отребье. И конечно же, все виновны, но…

– В каком смысле, все виновны?

– Ну, что-то да натворили. Обычно это не первое обвинение в их послужном списке, так что задача адвоката – скостить срок приговора по максимуму. Сама понимаешь.

– А насильника тебе защищать приходилось?

Боб ответил не сразу, и Сьюзан поняла, что его спрашивали об этом уже не раз. Она представила, как на коктейльной вечеринке (Сьюзан не знала, как выглядят коктейльные вечеринки в Нью-Йорке, и потому картинка выходила туманной и похожей на кино) красивая стройная женщина обвиняющим тоном задает Бобу этот вопрос.

– Приходилось.

– А он был виновен?

– Я не спрашивал. Но его посадили, и мне было ничуть не жаль.

– Да?

Сьюзан сама не понимала, отчего у нее навернулись слезы. Точь-в-точь как раньше перед месячными. Ненормальная.

– Его осудили справедливо.

Голос у Боба был усталый и терпеливый. Именно таким тоном с ней разговаривал Стив.

Сьюзан обвела взглядом магазин, и ей вдруг сделалось неуютно, как-то тревожно. Зак виновен. После справедливого суда его могут посадить на год. И суд потребует от нее очень больших расходов. Причем всем – кроме разве что Бобби, да и то вряд ли – будет наплевать.

– Чтобы работать адвокатом в суде, нужны железные нервы, – говорил тем временем Боб. – Тут, в отделе апелляций, мы… Короче, вот у Джима нервы стальные.

– Бобби, я кладу трубку.

В салон вошла группа сомалиек – в длинных просторных одеждах, с замотанными головами, так что открытыми оставались только лица. Сьюзан они тут же показались единым целым, наступающим на нее большим чуждым существом с пятнами темно-красных, синих, зеленых платков и единственным вкраплением веселенького оранжевого. Не было видно даже рук. Зато слышалось негромкое шушуканье нескольких голосов. Потом от общей массы отделилась одна женщина, старая, низенькая и хромая, и присела на стул в углу. Сьюзан начала понимать, зачем они явились. К ней подошла самая младшая из сомалиек – высокая девушка с живым и (удивительно для Сьюзан) красивым лицом. Такое лицо могло быть у американки – высокие скулы, темные глаза. Она протянула очки с отломанной дужкой и, коверкая английские слова, попросила их починить.

Рядом с девушкой встала женщина с более темной кожей. В балахоне ее большая фигура выглядела квадратной, а лицо было неподвижное, внимательное, непроницаемое. В руках она держала пластиковые пакеты, в которых угадывались чистящие средства.

Сьюзан взяла очки.

– Вы их у нас купили? – спросила она у девушки, красота которой казалась ей агрессивной.

Девушка повернулась к квадратной женщине, и они обменялись несколькими быстрыми фразами.

– А? – переспросила девушка.

Яркий персиковый платок на ее голове так и бросался в глаза.

– Вы их у нас купили? – повторила Сьюзан.

Она знала, что нет. На ее ладони лежали простейшие очки из аптеки.

– Да, да! – заверила девушка и снова попросила починить оправу.

– Ладно. – Сьюзан достала маленькую отвертку; руки дрожали. – Подождите минутку.

Она унесла очки в подсобку, хотя правила запрещали оставлять салон без присмотра. Вернувшись, она обнаружила всех женщин на прежних местах, только девушка в ярком платке беззастенчиво трогала пальцем оправы на стойке возле кассы. Сьюзан положила очки на прилавок и придвинула к краю. И тут балахон квадратной женщины зашевелился. Сьюзан с изумлением увидела, как откуда-то из его недр вылезла детская нога, когда женщина сунула руку под все эти многослойные ткани, чтобы что-то поправить. Женщина наклонилась, поставила на пол пакеты с чистящими средствами, потом снова подобрала их, и в этот момент ясно обозначился бугор с другого бока. То есть все это время она стояла перед Сьюзан с двумя привязанными по бокам детьми. Очень тихими детьми. Такими же тихими, как их мать.

– Желаете что-нибудь примерить?

Девушка в ярком платке продолжала трогать оправы, не снимая их со стойки. Никто из женщин не смотрел Сьюзан в глаза. Они стояли у нее в салоне, но были при этом очень далеко.

– Очки я починила. – Сьюзан показалось, что она говорит слишком громко. – Денег не надо.

Девушка сунула руку под балахон, и Сьюзан подумала – словно весь копившийся в ней страх только и ждал этого момента, – что сейчас сомалийка наставит на нее пистолет. Но девушка достала сумочку.