Мальчики из Фоллз

— Да. Они просто дурачатся, — объясняю я, затем протягиваю ему запястья. Хоук достает ключи и разрезает пластиковый хомут.

— Он ехал со скоростью сто сорок пять километров в час, Аро. Я их убью.

— Четверо против двоих? — напоминаю ему. — Они пытаются вернуть меня в Уэстон.

Парень хмурится.

Мы слышим крики снаружи. Хоук подходит к окну, смотрит сквозь щели в ставнях, которые уже закрыли на зиму. Лунный свет освещает татуировку на его шее, и меня парализует. Он думал, что когда-нибудь сведет ее? Жалеет ли уже об этом?

А может, сохранит тату навечно, чтобы служила напоминанием обо мне. О том, что когда-то мы были здесь вместе.

Слова звучат мягко, но четко, я даже не пытаюсь остановить себя:

— Я люблю тебя.

Хоук слегка поворачивает голову в мою сторону.

Сделав шаг к нему, выпаливаю:

— Ничего не говори. Пожалуйста. Я не хочу знать, если чувства не взаимны. А если скажешь, что тоже меня любишь, я начну беспокоиться, не сказал ли ты это только потому, что я тебе призналась. Я просто…

Мне вдруг становится трудно дышать. Неделю назад у меня и мысли бы не возникло, будто я первой признаюсь в любви, но хочу, чтобы он, когда уедет в колледж, знал — все было по-настоящему. Хоук был важен для меня.

— Иногда мне хочется проникнуть тебе в душу, — шепчу я. — Иногда хочу, чтобы ты был единственным, кого я вижу и слышу. Чтобы в мире для меня не существовало ничего, кроме тебя.

Кто-то пробегает мимо домика, шурша листьями — возможно, животное, — но мы оба не реагируем на шум, не прячемся.

Хоук медленно разворачивается. Я различаю его голубые глаза во мраке.

— Мне страшно, Хоук. Я постоянно боюсь. — Делаю еще один шаг. — Ты пока не видишь этого, но твоя жизнь изменится, и я не поспею за тобой. Я понимаю, что все закончится, только мне нужно, чтобы ты знал, какой ты невероятный. Ты станешь моим любимым воспоминанием. Я буду очень скучать по тебе.

Мои внутренности затягиваются в тугой узел, потому что мне до смерти хочется узнать, о чем Хоук думает, и в то же время тяжкий груз падает с моих плеч. Я всегда прячусь, но должна была поделиться этим с ним.

Хоук молчит.

Вместо ответа он стремительно приближается. Мы заключаем друг друга в крепкие объятия. Парень оттесняет меня к стене, поймав мою губу зубами.

Я не могу дышать. Хоук…

— Кроме тебя, — ловлю воздух ртом; слезы наполняют глаза, — у меня больше ничего и никого нет. И я не могу остановиться, несмотря на уговоры собственного внутреннего голоса.

Он крепко прижимает меня к себе; наши рты разделяют считаные сантиметры. Вдыхаю его запах, желая сохранить его на любой своей вещи — на чем угодно — и никогда ее не стирать.

Позвольте нам жить, раз уж мы должны умереть.

Я обвиваю его шею руками и смотрю ему в глаза.

— Человек приходит в этот мир, брыкаясь и крича, и так же его покидает. Смерть не бывает мирной или безболезненной. В большинстве случаев мы осознаем, что конец близок. Мы напуганы, безнадежно страдаем, чувствуя лишь агонию. Ни о чем другом думать не можем, потому что нам ужасно страшно. Мы не хотим уходить.

Хоук целует меня, я целую его в ответ, запоминая все свои ощущения.

— Мы не сможем вспомнить все чудесные моменты, — продолжаю шепотом. — Будем не в состоянии думать о них. Однако то, что происходило в промежутке между рождением и смертью, — самое важное. Каждый вздох. Каждый удар сердца. Каждый раз, когда оно билось для тебя. — Я нежно прикусываю его нижнюю губу. — Я хочу оказаться в твоих объятиях, потому что не знаю, повторится ли это снова. Я не знаю, наступит ли завтра и будешь ли ты думать обо мне, когда оно наступит, поэтому хочу быть с тобой сейчас. Обними меня. Обними так крепко, как только можешь. Твою мать, я люблю тебя.

Он сжимает мои волосы у корней.

— И я никогда не позволю тебе остановиться.

Вновь накрыв мой рот своим, Хоук забывает о своих друзьях. Его язык проникает внутрь. Ощущения пробирают меня от макушки до пальцев ног.

Я испускаю стон, снимая с него рубашку, а он расстегивает пуговицы на моих джинсах. Стянув брючины с ног, выпрыгиваю из них. Парень обхватывает мои щеки ладонями и целует более напористо.

— Хоук… — Щелкаю языком по его верхней губе. — Черт, я хочу чувствовать все, что ты со мной делал, на протяжении следующих пяти дней. Трахни меня жестко.

Зарычав, он тянет меня к столу в центре комнаты, подталкивает в спину. Застонав, упираюсь в край столешницы. Черт, я такая мокрая, буквально таю.

Хоук срывает с меня трусики, затем я слышу, как он раскрывает презерватив, поднимаю колено и кладу его на стол.

— Аро… — Парень сжимает мои волосы одной рукой, второй направляет свой член к моему влагалищу, после чего говорит на ухо: — Дай мне знать, если будет неприятно, хорошо?

Он проникает внутрь со стоном и менее двух секунд спустя начинает долбить.

Запрокинув голову, закрываю глаза, улыбаюсь и просто держусь. Хоук погружается так глубоко, сжимая мои бедра. Приподнявшись на локтях, хватаюсь за противоположную сторону стола, пока он входит в меня снова и снова.

— Аро, боже, — хрипло стонет парень, словно от боли.