Мальчики с кладбища

Ему пришлось еще раз остановиться, когда они наткнулись на духов двух девочек, играющих в догонялки. Те бегали друг за другом в одинаковых платьях, темные кудри вздымались на ветру. Они заразительно хихикали, проносясь мимо маленьких плит, похожих на скворечники, где покоились кремированные останки. Надгробия были от руки раскрашены в яркие цвета и образовывали тесные рядки из золотисто-желтого, солнечно-оранжевого, небесно-голубого и аквамаринового. За стеклянными дверцами виднелись глиняные урны.

Ядриэль и Марица на цыпочках проскакали в безопасное место. От вида двух мертвых девочек, бегающих по кладбищу, большинство людей перепугались бы до смерти, но Нина и Роза представляли угрозу по другой причине. Обе – те еще болтушки, и запросто могли настучать на Ядриэля его отцу. Раздобыв компромат, они принимались за шантаж и учиняли такие пытки, что мало не покажется.

Например, они могли часами играть с кем-нибудь в прятки и всегда жульничали с помощью своих бесплотных тел или оставляли жертву прятаться за вонючим мусорным контейнером в жаркий лос-анджелесский полдень, а сами переставали искать. Перед ними точно не стоит светиться.

Когда девочки наконец-то скрылись, Ядриэль бросился к финальной точке своего маршрута.

Они завернули за угол и оказались прямо у ворот церкви. Ядриэль запрокинул голову. Перед ним высились выбеленные кирпичи, образующие арку. На ней черной краской от руки были аккуратно выведены слова «El Jardín Eterno» – «Вечный сад». Краска поблекла, но Ядриэль знал, что его двоюродному брату Мигелю поручили нанести свежий слой перед грядущим через несколько дней празднованием Дня мертвых. Массивный привинченный замок оберегал церковь от посторонних.

Будучи лидером брух, отец Ядриэля Энрике приглядывал за ключами и выдавал их только тем мужчинам, кто заступал на ночую смену на кладбище. У Ядриэля ключа не было – его пускали внутрь только днем, а также во время ритуалов и по праздникам.

– ¡Vámonos![5] – От резкого шепота Марицы и укола наманикюренным ногтем в бок Ядриэль подпрыгнул на месте. Ее коротко стриженные густые волосы были растрепаны ветром. Пастельно-розовые и фиолетовые кудри обрамляли лицо в форме сердца, ярко выделяясь на фоне темно-коричневой кожи. – Нужно залезть внутрь, пока нас кто-нибудь не спалил!

Ядриэль отмахнулся от ее руки.

– Тс-с-с! – прошипел он.

Вопреки своему предупреждению, Марица вовсе не выглядела так, словно боялась угодить в неприятности. Наоборот, она была в явном восторге: с широко распахнутыми темными глазами и поигрывающей на губах дьявольской ухмылкой, слишком хорошо знакомой Ядриэлю.

Ядриэль подкрался к левой стороне ворот. Между последним кованым прутом и стеной, где просели кирпичи, была лазейка. Он перекинул рюкзак через стену, а затем повернулся боком и полез через щель. Прут больно оцарапал его грудь – даже через утягивающий топ из полиэстера и спандекса. Оказавшись по ту сторону, он аккуратно поправил кроп-топ под футболкой, чтобы застежки не впивались в бок. Он долго искал именно такой, который бы маскулинизировал его грудь, не вызывая чесотку и не стягивая ее до удушья.

Перекинув рюкзак через плечо и обернувшись, Ядриэль обнаружил, что Марица застряла: спиной она прижалась к кирпичам, а ногами оседлала прут, пытаясь протиснуться внутрь. Ядриэль прижал кулак ко рту, давясь от смеха.

Марица стрельнула в него взглядом, извиваясь, чтобы протолкнуть зад.

– ¡Cállate![6] – прошипела она, наконец выскочив. – Скоро нам придется искать новый вход. – Она вытерла грязь, размазавшуюся по джинсам. – Совсем вымахали.

– А по-моему, это чья-то задница вымахала, – поддразнил ее Ядриэль. – Не думала завязать с пастелитос[7]? – ухмыльнулся он.

– И потерять эти формы? – спросила она, поглаживая талию и бедра. Марица саркастически улыбнулась. – Ну уж нет, ни за что. – Она врезала ему по руке, а затем неторопливо побрела к церкви.

Ядриэль трусцой поспешил за ней.

Каменную тропу окружали бархатцы – flores de muerto[8]. Высокие оранжевые и желтые цветы стояли, привалившись друг к другу, как пьяные друзья. За пару месяцев до Дня мертвых они успели взорваться цветом. Опавшие лепестки усыпали землю, как конфетти.

Церковь была белой, с терракотовой крышей. По обе стороны огромных дубовых дверей располагались витражные окна. Наверху в небольшой полукруглой нише висел еще один крест, а в пазах по бокам – железные колокола.

– Ну что, готов? – На лице Марицы, смотрящей прямо ему в глаза, не было ни намека на беспокойство. Она сияла, едва не танцуя на носках.

В венах Ядриэля бешено пульсировала кровь. От нервов скручивало желудок.

Они с Марицей с ранних лет шастали по ночному кладбищу. В детстве церковный двор был отличным местом для игр в прятки – достаточно близко к дому, чтобы услышать, как Лита зовет к ужину. Но они ни разу не залезали в саму церковь. Если они это сделают, то нарушат около дюжины правил и традиций.

Если он это сделает, то пути назад нет.

Ядриэль сухо кивнул, сжав руки по бокам в кулаки:

– Сделаем это.